Композитор, продюсер и звукорежиссер Андрей Самсонов без преувеличения культовая личность не только для города на Неве, но и для всего европейского шоу-бизнеса. Вот уже много лет он живет на два дома, в Петербурге и Лондоне, где отвечает за судьбы соответственно нашей и мировой «альтернативной» музыки. В России человек-оркестр исполняет обязанности «серого кардинала»: с ним дружат или, по крайней мере, считают за честь быть знакомыми все деятели рок-фронта, и не знает почти никто из их фэнов. Диски с его участием продаются рекордными тиражами, а на полке почетных трофеев до сих пор нет ни одного отечественного сертификата доверия.

В Туманном Альбионе все иначе. Там Самсонов — звезда первой величины. Впрочем, за героя прекрасно говорит «платиновый» послужной список. На его счету выступления в составе оркестра Ника Кейва, на фестивале «Meltdown» с легендарным Бликсой Баргельдом из «EINSTURZENDE NEUBAUTEN», продюсирование и музыка для альбома Марка Алмонда «Сердце на снегу», а также работа с российскими флагманами жанра: БГ, Бутусовым, Земфирой, «МульFильмами»...

Недавно Самсонов, за спиной которого классическое музыкальное образование (кларнет и фортепьяно), наконец реализовал себя и как инструменталист. Его сольный проект «Laska Omnia» — одна из самых перспективных единиц питерского музыкального экспорта. Коллектив уже успел отметиться двумя космическими шоу: в Лужниках с «Future Sound of London» и на берегах Невы с «ORB».

В перерыве между записью очередной аудиосерии Андрей делился с "МК-Питер" свежими концертными впечатлениями и рассказывал о том, что скрывается за внешней стороной рок-шедевров и их создателей.

— Чем конкретно ты занимаешься в студии?

— Музыкальным продюсированием: определяю концепцию диска, стилистику, в том числе отвечаю за сведение и звукорежиссуру. Это намного шире, чем то, что делает большинство коллег.

— Каким должен быть классный звукорежиссер?

— Он не должен кричать: «Я могу записать все!» Нужно иметь собственный почерк. Чем больше я работаю, тем больше ценю настоящую игру. Я не занимаюсь попсой — не считаю, что из любой лажи нужно делать конфету. В отечественной эстраде люди занимаются химчисткой мозгов, переработкой вторсырья. В ней такой дефицит витаминов, что мне обидно за поколение, которое будет расти на этих песнях.

— А, по-твоему, группы типа «Земфиры» — альтернатива?

— По сравнению с эстрадой — да. Попсы попсовей, чем у нас, нет нигде в мире.

— У тебя, наверное, уйма музыкальных премий?

— Парадоксально, но нет. Кучу призов отхватили песни и альбомы, которые я делал, но это достояние артистов, как ни странно. Если на Западе вручают премию, то тут же аналогичные статуэткам музыкантов призы получают все люди, что с ними трудились. То же касается «золотых» дисков. Но я не парюсь. У меня столько интересной работы, что отвлекаться нет времени.

— Курьезы случаются?

— К сожалению, все больше печальные, когда музыканты приходят в неадеквате. Просто наши звезды в этом состоянии работать не умеют, хотя и пьяным можно спеть очень органично.

— Кто в студии хозяин: ты или звезды?

— Мне никто не диктует, от меня зависит, какими их услышат поклонники. Я всегда заставляю людей играть до тех пор, пока не увижу качество, и не отношусь к тем, кем можно помыкать.

— Как ты появился на «Mute»?

— Все началось в далеком 91-м, когда я в Лондон уехал. Был тогда традиционным классическим музыкантом, слушал музыку 60-х. А там вдруг заинтересовался индастриэлом, стал свои опыты проводить. Познакомился с одним из продюсеров «Mute» Полом Кэндолом, а через него сошелся со всей тусовкой. В 97-м вышла моя нойзовая пластинка, и двери открылись. Хотя, несомненно, за успехом стояла многолетняя работа над собой. У меня нет ни выходных, ни отпусков. И хобби — музыка.

— С кем из знаменитостей удалось выступить?

— Практически со всеми. Они не пафосные, очень приятные, общительные люди. Конечно, большие индивидуальности, но с этим нужно мириться. Никакого снобизма — напротив, все пригласили меня участвовать в сольных проектах. Сначала я Бликсе аккомпанировал, потом Ник Кейв пригласил меня в свой «All Stars Band». Это был один из лучших моих концертов: Кейв — на вокале, Барри Адамс — на басу, я — на кларнете и клавишных, плюс группа «PANASONIC» и еще куча народу.

— Развей какой-нибудь слух о зарубежных звездах.

— Считалось, что Кейв с Бликсой — самая экстремистская пара в мировой альтернативе. Сейчас это в прошлом. Кейв повзрослел и посерьезнел, я даже не помню, когда его последний раз нетрезвым видел. Вообще это величайший миф (как о Кейве, так и о Томе Уэйтсе), что они хронические алкоголики и постоянно депрессируют. Спокойные и прагматичные люди. На питерском шоу все ждали, что Кейв в толпу плеваться начнет, а он два часа баллады пел.

— А среди наших музыкантов настоящие друзья есть?

— Егор Тимофеев, Лена Перова. Гребенщикова считаю своим добрым приятелем. Мы нечасто видимся, но по-человечески очень близки. Хотя в студии с ним нелегко — он из тех людей, что могут годами диски переделывать, пока к стенке не припрешь. Мы год назад альбом писать начали, который после «Песен рыбака» выйти должен, так я оттуда ни одной песни не помню.

— Как родилась идея собственного проекта?

— Четыре года вынашивалась, но не до музицирования было — постоянно работал с другими артистами. Однажды эта монотонность надоела, захотелось сделать новый беспрецедентный англоязычный материал. Но не было второго вокалиста. Я на «Warner Brothers» нашел девушку по имени Элисс Маклафлин, которая подошла идеально. Сильный джазовый голос с большим диапазоном, наверху похожий на Бьорк. Сейчас альбом фактически готов, а с концертами сложнее. Очень тяжело ее из Лондона вытаскивать каждый раз.

— Пару слов об альбоме. Каким он будет?

— Выдержанным в ритме даун-темпа, очень теплый, нежный. Отсюда и название «Всеобъемлющая ласка», полностью отражающее мое обычное жизнерадостное и миролюбивое настроение. Я никого не хочу заставлять терзаться — и так много негатива вокруг.

— Студийные подопечные не боятся конкуренции?

— Нам нечего делить. Мне, чтобы реализоваться, достаточно выступать «живьем» и делиться опытом. Напротив, все знакомые меня слышали и благословили.

— С кем тебе было интереснее всего работать?

— С Алмондом, потому что там был огромный набор приглашенных музыкантов — человек пятьдесят: от БГ и Лагутенко до Зыкиной. Сводить их было весьма увлекательно. Кроме того, я писал музыку к песне «Sleeping Beauty» и еще вещи четыре совместные сделали. Есть искушение себе их взять. Кстати, у нас этот альбом был неадекватно воспринят — наверное, из-за большого количества русскоязычного материала. Зато на Западе он имел повальный успех, ему все по пять звезд ставили: от «Cure» до «Sunday Times».

— Новые таланты продолжаешь открывать?

— Сейчас пишу два альбома: «Butch» и группы «Моностерео» (бывшая «Сегодня ночью»). Два совершенно разных диска, но оба очень интересные.