На фестивале Башмета в Ярославле уже был вечер-сопоставление «Брамс-Шуман», и логично было продолжить его как «Брамс-Мендельсон».

Немецкий романтизм XIX века — тема неисчерпаемая, стоит лишь сменить акцентировку. В паре Брамс-Мендельсон аксакалом был, конечно, Феликс Мендельсон. Он нашел свой консервативный язык еще во времена Бетховена, свою первую симфонию для оркестра написал в 15 лет, и до конца жизни не изменял своей романтической сдержанности. Совсем другое дело Брамс. Перфекционист, соединявший классическую форму с невероятными для того времени ритмами и метрами, обогащенными гармониями и контрапунктами. Иоганн Брамс экспериментировал всю жизнь, за что был нещадно бит многими современниками. И если бы не Шенберг, вернувший в XX веке Брамса на постамент, как знать, только «Венгерские танцы» и остались бы в памяти. Но теперь Брамс твердо занял свое место классика, и уже Мендельсону надо «доказывать» свое право играться с ним в одной программе. Вот так все непросто.

«Песня парок»

Стартовала программа с «Песни парок» Брамса, относительно редко исполняемой. Парки — богини судьбы в древнеримской мифологии, текст Гете из драмы «Ифигения в Тавриде». Оркестр «Новая Россия» п/у Юрия Башмета и хоровая капелла «Ярославия» торжественно исполнили эти тотальные угрозы: «Богов всемогущих страшись, человек!» Брамс всю жизнь сторонился сюжетности, был сторонником абсолютной музыки (отчего не писал опер), и «Песня парок» - тот случай, когда замыслы автора можно связать с конкретной лексикой и сюжетом. Торжественность исполнения и дает необходимое понимание того, что Брамс тут — вовсе не о сказочном проклятии рода Танталова, а о проклятии всему человечеству разом.

Максим Венгеров

Один из лучших скрипачей мира Максим Венгеров сыграл концерт для скрипки с оркестром ре мажор (соч.77), один из лучших концертов Брамса. Сложнейшее произведение, требующее от скрипача недюжинной техники и конгениальных каденций. Венгеров играл решительно точно. Ре мажор дает скрипке возможность эффектно звучать на открытых струнах, и звонкий округлый звук Венгерова был выше всяких похвал. Каденции в первой и последней частях были сыграны страстно и отточенно. Под стать была и «Новая Россия», ее диалоги с солирующей скрипкой — это именно диалоги, взаимопонимание. Тот ответственный момент, когда скрипка стартует вместе с литаврами, прозвучал безукоризненно, к слову. Высокое искусство как оно есть.

Слушать целиком интервью Максима Венгерова:

- Наша встреча с Юрием Абрамовичем — всегда событие для меня, поскольку я бываю в России один-два раза в год, - рассказал после концерта Максим Венгеров. - Но когда встречаемся, и особенно на сцене, - это всегда огромная радость. С 12 лет нас связывает дружба, он мне почти как родственник. Он великий музыкант. Здесь в Ярославле прекрасный зал, очень комфортно играть. Надо играть! Я стал реже выпускать записи, потому что диски уже не продаются. Многие же сейчас вообще перестали записываться. Я планирую запустить свою цифровую платформу, где можно будет скачать все мои записи. В марте в Неаполе мы впервые за долгие годы сыграли двойной концерт Баха с Вадимом Репиным, вот такие радости со мной случаются. Буду в «Геликоне» в декабре впервые в жизни дирижировать оперой - «Евгением Онегиным» в постановке Бертмана. Когда-то нужно начинать… Музыканты не должны замыкаться в своей профессии. Когда я продижирую «Онегина», я буду совсем иначе играть Чайковского. Когда-то я три года не брал в руки скрипку ради того, чтобы постичь профессию дирижера. Это взаимообогащает. Сегодня я играл на инструменте позднего Страдивари, предпочитаю этот период, у этих скрипок красивый баритональный звук.

Юрий и Ксения Башмет

А все второе отделение — только Мендельсон. Концерт для фортепиано с оркестром №2 ре минор сыграла Ксения Башмет. Многие пианисты недолюбливают этот концерт, поскольку в нем нет виртуозных пассажей и показать ловкость пальцев не на чем. И самому Мендельсону он давался с трудом, сохранилось столько черновиков этого концерта, сколько ни для одного другого его произведения, писал-то он обычно быстро. И все же во Втором концерте есть тот зрелый романтизм, за который можно многое простить. Эти спокойные мягкие округлости формы, которые производят гипнотически умиротворяющий эффект на слушателя. Ксения Башмет играла максимально жестко, чтобы «перезагрузить» этот концерт, может быть, даже приблизить его чем-то к Брамсу. А «Новая Россия» играла мягко. На таком противопоставлении было о чем задуматься. По крайней мере, версия Ксении выглядит свежо.

Завершилась программа «Итальянской» симфонией №4 Феликса Мендельсона. Написанная после путешествия по Италии, симфония наполнена тарантеллами и менуэтами как солнечный шарик, при этом Мендельсон почти впервые использует в крупной форме начало в мажоре, а финал в тоническом миноре (может быть, опять же Брамс это использовал в первом фортепианном трио). Юрий Башмет прочитал симфонию как историю человека: рождение, оптимистичная бурная молодость, разумная зрелость, немощи, смерть. В таком прочтении она звучит как исповедь. Такого исполнения итальянской симфонии давно слышать не приходилось, это было потрясающе глубоко.

Юрий Башмет

Подводя итоги. Брамс и Мендельсон в этом сопоставлении выглядят самодостаточно, в их музыке слишком много всего, чтобы упрощать или противопоставлять. Романтика бывает разной. И превосходные выступления Максима Венгерова, оркестра Юрия Башмета и Ксении Башмет только подчеркнули изысканность и красоту этой столь многоликой немецкой романтики.

Гуру КЕН
Фото: Светлана МАЛЬЦЕВА

Максим Венгеров и Юрий Башмет

Максим Венгеров

Ксения Башмет