Настоящим событием стало издание известным бардом Ольгой Никитиной 4 альбомов серии «Дыхание Серебряного века». Сразу два (!) альбома на стихи Бальмонта, а ведь еще Бунин и Пастернак...

Судя по всему, Ольга Никитина останавливаться не собирается, и серебряная серия будет наверняка продолжена. Поэтому интересным стало поговорить с таким необычным автором-исполнителем. Ведь первые альбомы Никитиной записывал и аранжировал не кто иной, как легендарный музыкант Ленкома Сергей Рудницкий, и они были совершенно иные по звуку.

Поэт, прозаик, критик, художник, автор и исполнитель собственных песен. Так значится на ее сайте onikitina.ru. А еще - член МГО Союза писателей России. Живет и работает в Москве. Образование высшее (МЭИ). Замужем, двое детей. И еще - замечательно поет глубокие мудрые песни (это я уже от себя). Надо разговаривать!

Ольга Никитина

- Как Ольга Никитина пришла в музыку? Родители отправили в музыкальную школу?

- Я в нее не шла, но пела всегда, сколько себя помню. Мои родители очень хорошо пели, песни всегда звучали в нашем доме. В музыкальную школу я ходила, но недолго, по ряду причин родители меня оттуда забрали. В школьные годы сама научилась играть на гитаре, пела Окуджаву, Визбора, Клячкина, Веру Матвееву... А больше всего мне нравилось, когда пелись настоящие стихи больших поэтов. Суханов, Мирзаян, Никитины — их песни привлекали текстами и музыкой. И еще потому, что я сама тоже пела, сочиняла мелодии на стихи Блока, Ахматовой. Читаю стихотворение - и слышу его мотив. Беру гитару и пою стихи.

Я училась в Московском энергетическом институте на инженера, потом еще 5 лет работала на кафедре и параллельно была редактором студенческой газеты, командиром стройотрядов, то есть была в гуще событий. В нашем МЭИ была очень интересная, насыщенная студенческая жизнь - агитбригады, студтеатр, слеты КСП...

- То есть изначально это была все-таки бардовская эстетика?

- Да, КСП — клуб самодеятельной песни. Это было мощное песенное движение. Слеты КСП собирали множество людей, влюбленных в стихи и песни. Сочиняли капустники, разучивали песни, пели на кухнях, у костра… На старой штормовке остались эмблемы Новослободского куста, МЭИ, больших слетов где-то с 15 по 23-й. На Грушинский фестиваль я ни разу не ездила, а мой муж бывал. Он учился в МАИ, и там был клуб самодеятельной песни «Сокол». Мы с ним познакомились именно на песенной почве, правда, гораздо позднее...

- А в какой момент возникла идея записывать свои песни в студии с профессиональными музыкантами, да еще в эстрадных аранжировках?

- Это произошло неожиданно. В 2010 году, когда в Москве была несусветная жара и все заволокло дымом горящих торфяников, я попала в Онкоцентр на Каширке, настолько по-серьезному, что я даже сомневалась, стоит ли лечиться вообще… Меня уговорили. Можно было бы рассказать про этот ад. Но я расскажу про тишину, в которую я попала – одиночество, изоляция, бессонница несколько месяцев… Мгновенно закончилось былое благополучие и стабильность. И в этой лежачей беспомощной тишине я стала слышать музыку – просто мелодии, мелодии на свои стихи, стихи друзей — все, что я знала на память. Сначала я не записывала ничего, потому что не было никаких сил и интереса к жизни.

И вот как-то мой добрый друг Илья Полежаев, музыкант, предложил мне записывать песни хотя бы на диктофон. Оказалось, что все придуманные мною мелодии настолько выразительны, что я не забыла ни одну. А когда, благодаря усилиям врачей и молитвам родных и друзей, болезнь стала отступать, Илья предложил записать эти песни в студии. Я сначала отказалась. Зачем? С реализацией у меня было все хорошо. Я состоялась сразу в двух профессиях — в энергетике и психологии, читала много лекций, делала все, что мне самой было интересно, а о сцене вообще никогда не помышляла.

Убедил меня Илья так. Он позвонил и предложил записать хотя бы одну мою песню с Сергеем Рудницким. О Рудницком я не просто слышала, я помню «Аракс» с премьер Ленкома «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», «Юнона и Авось». Я представила — человек, который работал с Марком Захаровым, Таривердиевым, Антоновым, Рыбниковым, - может работать со мной? Разве такое возможно? Илья признался, что он уже послал Рудницкому мою песню, и тот сказал, что готов работать со мной. И тут прошла искра! Раз уж все идет так по-взрослому – пусть, если что, что-то хорошее останется после меня.

Я собрала все свои силенки и поехала в студию. Еле ходила, но старалась не подавать виду, на студии о моем состоянии ничего не знали. Меня поражало великодушное отношение музыкантов. Я очень благодарна всем, кто помогал мне, особенно Сергею Рудницкому, открывшему, если так можно сказать, мое музыкальное сознание. Это замечательный дар – не словами жалеть, а помогать человеку поверить в свои силы, в свой путь.

- Рудницкий же сделал аранжировки к нескольким альбомам?

- Да, мы сделали вместе 27 песен - два моих первых альбома «А про любовь» и фольклорный «Радолада». Сергей присылал аранжировки одну за одной. Это было так красиво! И помогало мне выживать.

Следующие альбомы я решила сделать более камерными, собрала в них свою женскую лирику. Аранжировки подготовил Сергей Пахотин.

- Илья Полежаев остается фактически в роли продюсера?

- Да. Ему нравится это и получается хорошо. Он придумывает и продумывает как и что нужно записать, находит музыкантов, студии, помогает мне вести интернет-ресурсы, ведет все проекты.

А мне нравится, что я ничего не ломаю в себе ради занятий музыкой. Наверное, потому что не хочу слишком серьезно заниматься музыкой, не хочу ничего такого достичь... Все идет, как идет. И я рада, что стихи и музыка заполнили сейчас мою жизнь.

- Как начались концерты? Получилось ли создать концертную группу для исполнения этих аранжировок Рудницкого и Пахотина?

- Концерты… Раньше это были литературные вечера, теперь – музыкально-поэтические. Как-то дружно они начались – приглашают выступить и в Москве, и в других городах. В апреле дала два концерта в Израиле.

Последние два года я активно путешествую. Кроме концертов, везде есть достопримечательности и чудесные люди, любящие свои города. Со многими людьми я знакома по интернету и должна признаться, что разочарований от реальных встреч не было ни разу.

На творческих вечерах я исполняю песни под минусовки, но чаще играю сама. Зрителям почему-то больше нравится, когда я играю на гитаре, хотя я не очень-то музыкант, тренькаю в ля-миноре... Я и не певица – я сочинитель и просто показываю на концертах свои песни.

А показывать есть что, материал очень хороший, поэтому определенно имеет смысл собирать концертную группу. Если появятся какие-то интересные идеи, предложения извне, буду рада. Сергей Пахотин предлагает записать отдельно альбом моей инструментальной музыки, без слов - ее же надо как-то исполнять! Думаю, это тоже перспективно.

Но сама я ничего не форсирую и никуда не рвусь. Просто отвечаю на запросы. У меня пока нет импрессарио. Вот в Фейсбук пишут незнакомые люди, приглашают приехать спеть в свой город. Часто приглашают выступать в музеях – Аксенова, Бунина, Льва Толстого, Ключевского, Тихона Хренникова, Бальмонта...

- Есть музыканты, которые записывают альбомы на тексты обэриутов, например, как «Аукцыон». Но вот так, чтобы системно записывать альбомы на стихи одного поэта, а то и два альбома (как с Бальмонтом) — таких случаев немного. Как родилась идея серии «Дыхание Серебряного века»?

- Мне довелось принимать участие в разных поэтических вечерах, посвященных поэтам Серебряного века. Со временем накопилось много песен. Я совсем не собиралась издавать их, даже концертные записи не размещала в интернете. Но все чаще после концертов зрители просили (некоторые – даже требовали) записать песни на стихи того или иного поэта. И когда тебя просят много раз... В елецком музее Бунина очень переживают, что их Бунин считается непесенным автором, его мало поют. И в самом деле, не все бунинские стихи можно петь - одни слишком короткие для песни, другие мне не близки. Настрой - это очень важно. Скажем, у Анны Ахматовой попадаются такие тяжелые, замогильные стихи... Мелодии к ним рождаются, но записывать и петь их не хочется. Как раз сейчас работаю над ахматовским альбомом.

Я назвала проект «Дыхание Серебряного века» - здесь и второе, и третье дыхание этого потока, и его свет, помогающий нам дышать. Слушатели очень ждут песен на стихи поэтов Серебряного века – с их символизмом, благородством, экзальтацией и вечными истинами.

- Вот же! Бунин и Бальмонт — это ведь крайне неочевидный выбор для альбома стихов одного поэта. Обычно начинают с Цветаевой или Есенина...

- У меня были готовы концертные программы по нескольким авторам. Первыми пошли Бунин, Бальмонт и Пастернак. Бунинский альбом я решила выпустить к его 145-летию. Бальмонтовские стихи удивительно музыкальны - набралось 34 песни. На фестивале Бальмонта в Шуе я получила диплом за популяризацию творчества Бальмонта. Как же после этого не издать песни? А Пастернак – это любимое. Вот так получился выбор. Цветаевский цикл у меня тоже есть, и волошинский, и другие... Если сложится – будут новые альбомы.

Кстати, перед написанием песен я никогда не слушаю того, что сделали на эти же тексты другие композиторы. Когда потом уже ищу в Ютьюбе, какую-то свою песню — нахожу и другие, слушаю, как эти же стихи спели другие люди. Довольно часто песни бывают похожи – видимо, мотив заложен в самом тексте, размер ведет мелодию.

На самом деле, всех этих альбомов могло бы и не быть. Но произошла удивительная история. После одного моего творческого вечера двое симпатичных восхищенных зрителей вызвались спонсировать запись моих песен Серебряного века. Спасибо им огромное!

Интересно, что точно так же было у меня с книжками. Сейчас же все книги издаются платно. Приходили люди и говорили: сколько можно из интернета скачивать твои стихи? Мы хотим книгу, и вот тебе на нее деньги, иди издавай. Да, я сама рисовала макет, делала иллюстрации, это долго и тяжело — но мне было легче от ощущения, что все это я делаю не из тщеславия, а потому, что это кому-то действительно нужно.

А пока рисовала иллюстрации, стала еще и художником, хотя и этому нигде не училась.

- … И вся дискография выглядит сделанной в одном стиле, обложки альбомов как картины — все цельно и гармонично.

- Надо же! А ведь я хотела соскочить с этой акварельной бумаги, которую привезла из Флоренции! И придумать другой дизайн. Но мне говорят — как это? Мы ждем именно этих твоих ангелов! Теперь предлагают выставку сделать, альбом моих рисунков издать... Я не знаю, как это так получается. Наверное, мне везет в том, что меня ведут, мне помогают. И как-то быстро всё получается. Мои звукорежиссеры удивлялись, что я записываю целый альбом за один день, говорили, что другие по 38 дублей одной песни делают, бывает, песню по три дня пишут, потом склеивают ее из кусочков... А у меня все быстро, я особых усилий и не прикладываю.

- Получается же хорошо! Есть цельность и нет никакой вымученности, как бывает. И как будто вне жанров.

- Спасибо! Меня очень поддерживает, когда музыканты говорят, что я должна писать музыку, что таких мелодий не очень много, и они напоминают советскую киномузыку. Конечно, и Рудницкий, и Пахотин, и Борис Рубекин подшучивали над моим любимым размером в три четверти. Но что поделать, если вальс – это мой образ мыслей, моя гармония?

Я рада, что моя музыка нравится слушателям. После каждого выступления люди говорят и пишут, что после моих песен им хочется жить. Наверное, это потому, что мне самой очень хотелось жить, когда я сочиняла эти песни.

- О поэтической форме. Сегодня, когда мы знаем авангардистов, футуристов, обэриутов и другие «продвинутые» формы стиха, насколько важно доносить до слушателя именно классические, консервативные формы стиха?

- В нас свыше заложена простая житейская философия. Не вычурная, помпезная, не эпатажная. Это есть в каждом человеке, пусть даже в неявной форме. И когда люди встречаются с этим — души раскрываются. Смотришь со сцены - и видишь, как у людей начинают сиять глаза. Слушатели расходиться после концерта не хотят, словно завороженные.

Классические формы поэзии звучат одухотворенно, их вибрации благотворно влияют на нас, поскольку совпадают с внутренними частотами человеческого организма – так же, как звуки природы…

Есть поэты, считающие, что они должны нести новое слово в поэзии. Рифмованные или верлибры – их стихи интересны, модны, но при всей своей яркости насквозь ментальны. И обычно такие стихи - не поются. В них нет музыки, и это – не моё.

- Сейчас время, когда от поэтов ждут выражения своей гражданской позиции. Есть ли песни на эту тему?

- У меня как таковой гражданской лирики нет. Пожалуй, стихотворение «Разные берега» - оно не о войне, а об отношении к войне, о том, как важен мир внутри каждого человека. Но я смотрю на других — интерес к гражданской поэзии есть. Ее читают, но не ходят слушать. Когда концерт идет два часа, слушателей все-таки больше привлекает вечное, а не остросоциальное.

А знаете, у меня есть песня «Я верю» - здесь выражена моя гражданская и человеческая позиция; в сущности, это наш моральный гражданский кодекс.

- Это правда, что люди в провинции очень любят поговорить на концертах? Вопросы-ответы?

- Да, это так. В Москве я всегда пытаюсь организовать обратную связь со зрителями, прошу писать мне записки, но вопросов бывает крайне мало. А приезжаешь куда-нибудь, даже в Петербург — просто заваливают вопросами, хотят поговорить. Очень люблю, когда задают интересные вопросы, даже коллекционирую их.

Зрители рассказывают мне истории из своей жизни, как психотерапевту, просят совета. Как-то одна зрительница попросила меня исполнить «Грустную песню». А песни-то и нет… И женщина восклицает: ну как же так, в этом стихотворении - вся моя жизнь! И начинает мне рассказывать про свою жизнь. Я пришла домой, думаю: что же это у меня нет песни на «Грустную песню»? Нашла это стихотворение в своей первой сиреневой книге, оно больше нигде не опубликовано. Я считала его простеньким и слабым, а тут — такая интересная женщина, яркая личность, признается, что в нем - вся ее жизнь и это, по ее мнению, лучшее мое стихотворение. И как только я его перечитала, у меня тут же родилась мелодия! Потом записала эту песню на студии. Бывает и так...

- Где же в ближайшее время можно услышать Ваши концерты?

- Только что прошли концерты в Пензе и на Валааме. Ближайший концерт – в Туле, в Доме-музее Вересаева. 3 декабря – акустический концерт в Арт-клубе «Книги и кофе» в Санкт-Петербурге. 4 декабря – презентация альбома «Где Любовь» в питерском «Буквоеде» на Площади Восстания.

В Москве традиционный большой творческий вечер будет 10 февраля. Точная информация о моих творческих вечерах – на авторском сайте Ольги Никитиной «Нега-Сити». Приходите!

Гуру КЕН