«Умка, смотри — Умка», — толкал друг друга пьющий вокруг пиво народ. И она, заметив это, неловко улыбнулась и начала сама завязывать разговоры с окружающими, рассказывает nashbryansk.ru. Немного погодя я, немного робея, подошел, поздоровался и спросил что-то вроде: «здрасьте, Аня, не будете ли Вы так любезны дать после концерта небольшое интервью для брянской газеты «Суббота», если конечно, вас это не очень затруднит…». «Интервью?! Ну, а чего тянуть, давай прямо сейчас….» — схватила меня за руку, потянула в какой-то угол. «Давай спрашивай!».

— Если бы тебе задали вопрос: «Кто вы такая?», что бы ты ответила?

— Непростой вопрос. Попробуй, подойди с таким вопросом к любому человеку на улице, и он задумается невероятно. Он, наверное, назовет либо имя-фамилию либо род деятельности. Имя-фамилию я могу назвать, а вот род деятельности…. Назвать не могу, потому что я сначала занималась чем-то одним, потом чем-то другим, потом чем-то еще… Короче, я — Умка.

— Задам тебе вопрос, который наверное очень часто задают все журналисты. Так почему же Умка, и откуда появилось такое прозвище?

— Это прозвище, просто прозвище. Вот у тебя есть прозвище? А почему они у тебя такие, вспомни? Вот и меня за что-то назвали Умка. Да, был один смешной поступок, но это было очень давно и ничего серьезного.

— А как случилось так, что ты начала писать песни?

— Просто, когда я была маленькая, мы с мамой гуляли и сочиняли песенки. Так вот развлекались. А потом я как-то подумала, что это самое главное в жизни. У меня, видимо, в мозге образовалась такая возможность — сочинять песни. Это просто очень.

— Ну, а те песни, которые ты пишешь, они к какому жанру относятся?

— К року они относятся. К чему же ещё…

— А вот еще говорят, что Умка — это та часть российского рока, которую называют «андеграунд». Вообще, что ты думаешь по поводу этого явления, вообще, на твой взгляд, что это такое?

— Я совсем недавно поняла, что андеграунд — это все то, что не крутит «Наше Радио». Умка и «Броневичок» уже потому могут называться андеграундом, что у нас пятнадцать концертов в месяц, мы объездили всю страну и зарубежье. Нас народ очень хорошо знает, в подвале не сидим, а «Наше Радио» не крутит. Выходит, мы «андеграунд».

— Был, наверное, такой период, когда «сидели в подвале»?

— Да, нет. Я вообще не сидела в подвале никогда. Это иначе все было. Я ведь занималась и другими вещами в своей жизни. Ездила, училась, писала статьи….

— Диссертации…

— В том числе. А потом писание песен превратилось в основное занятие. В профессию. Ведь профессия — это то, чем человек зарабатывает, вот песнями мы и зарабатываем.

— А ты любишь протестовать?

— Нет. Протестовать — это прерогатива Егора Летова. Это он сказал: «Я всегда буду против». Я с этим абсолютно не соглашаюсь и протестовать не люблю. Какой смысл?

— Клуб в провинциальном городе, поездки автостопом на юг, и прочие прелести хипповской жизни… У тебя есть сын, как ты думаешь: соседство с таким родителем для него комфортно или, может быть, это его где-то напрягает?

— Мой сын уже очень взрослый человек. Он занимается своими делами. Всем тем, чем я занимаюсь сейчас, он отзанимался в детстве. У него свои интересы. Он слушает все мои диски и говорит, что он думает. Его мнение для меня много значит. Но так вот, чтобы он фигурировал в качестве сына Умки…. Этого нет. И слава Богу.

— А ты смотришь выпуски телевизионных новостей?

— Нет, у меня нет телевизора. И радио тоже нет. Информацию получаю, в основном, от людей. Иногда покупаю какие-то печатные издания.

— Какой ты больше чай любишь — черный или зеленый? Или кофе?

— Я стала пить только зеленый, потому что от черного мне становится как-то не по себе… А со своей «кофеманией» долго боролась, но все-таки справилась…

— «Броневичок» работает в рок-н-ролльной традиции прошлого века, а будете ли вы двигаться дальше?

— Мы придерживаемся традиции 60-70-х годов западного рока. Это же продолжим и дальше.

— Кстати, интересно — а если бы у нас в стране было полным полно интересных рок-блюз-коллективов, играла бы Умка блюз?

— Конечно. Дело в том, что я «традиционный» человек. Я что полюбила, когда мне было восемнадцать лет, я то же самое сейчас люблю, а новые течения очень редко проникают ко мне в голову. Вообще, когда я «вылезла» на сцену, я обнаружила, что на западе сейчас есть очень сильная тенденция к возвращению к живому аналоговому звуку, к «грязному» гитарному року, и поэтому совершенно случайно мы попали в струю. Но здесь этой струи пока нет. У нас же мода всегда отстает лет на пять. А мы стоим на месте, таким образом, мода возвращается к нам сама.

— Есть какие-то планы?

— Новый альбом хотим записать.

— Как будет называться?

— Еще не решили. Даже и не знаю еще. Обычно знаю заранее, а вот в этот раз пока никак… Думаю, зимой все запишем, а потом подумаем про название…

…А потом Умка поднялась на сцену. Впрочем, этому предшествовало общение с публикой и торговля собственными дисками, стоимость которых определялась платежеспособностью покупателя. О чем она пела? Обо всем. О том, что хорошо быть бедным и даже нищим, о том, что надо учиться делать себя самому, о том, что надо противостоять духу мира сего, о любви и даже о политике (свобода вышла боком). Она чувствовала себя как рыба воде, казалось, что ее голосовые возможности безграничны. В общем, этот концерт стал для большинства еще одним подтверждением мысли о том, что погоня за рублем в культуре весьма часто оставляет на обочине настоящие таланты, которые, если хватает сил, становятся подпольщиками в свободной стране, а если не хватает сил — просто пропадают неузнанными и неувиденными. Умке, доктору филологических наук Ане Герасимовой, повезло: у нее есть поклонники по всей стране, в Западной Европе и Израиле, у нее есть диски и альбомы, у нее есть группа «Броневичок», с которой она пишет и играет новые песни, у нее есть друзья.

Одной из неожиданностей вечера стало то, что «Броневичок» приехал без своего барабанщика. Как оказалось, ударник заболел и остался в Москве. За ударную установку пришлось сесть барабанщику брянской группы «Овердрайв» Саше Быстрову. И надо сказать, справился он с поставленной задачей блестяще. Послушав до начала концерта записи песен, смог сыграть так, что в конце выступления музыканты горячо пожимали ему руку, а сама Умка предложила Быстрову ехать играть с ними в Минск. Однако от этого предложения Быстров вежливо отказался, сославшись на огромную занятость и нехватку времени.