- В музыке семь нот, в литературе – семь основных сюжетов. В идеале, может быть, группе достаточно иметь семь песен на эти сюжеты, и играть их всю жизнь с некоторой долей импровизации? Как ты решаешь тему сюжетных самоповторов?

- В литературе существует всего семь основных жанров. Но в песенном жанре всё немного по-другому. Я всегда вначале писал музыку, и настроение музыки рождало потом тексты. Когда в поисках сюжета я зашел в тупик, я остановился. И два года не писал текстов вообще, не насиловал бумагу. Хотя можно писать всю жизнь Монну Лизу, и она каждый раз будет получаться разная.

Я начал в какой-то момент снова писать, но писать сознательно упрощенные тексты. По сути, сказки. Даже хотел альбом так назвать: «Сказки». Ситуации из жизни студентов, любовные треугольники и т.д. Но в какой-то момент что-то случилось. Не знаю. То ли пропало желание смертельно напиваться, то ли период молчания и созерцания сказался. И все стало появляться само собой.

Одно время хотелось создавать что-то театрализованное. Мы даже сделали концертную программу «Синематика». Но в результате пришли к мнению, что визуальный ряд загоняет слушателя в узкие рамки видеоряда. Нет возможности фантазировать. Вот если бы нашлись актеры, способные импровизировать безо всякого сценария, передавать свои ощущения от песни, тогда бы открылось множество новых измерений. Возможно, что и зрители стали бы активными участниками синтетического действия.

- Не получится ли движения к мюзиклу?

- Нет, мюзикл – прежде всего сценарий. Но у каждого свое восприятие песни. Как-то мы были на гастролях в Израиле, и мне один зритель так объяснил смысл песни «Лепрозорий». Как сексуальное извращение в особо тяжелой форме. И он показывает мне руками:

О галантная леди! (обрисовывает грудь)
Разверни свой бульдозер (обрисовывает попу)
Зачерпни эту землю (ставит ее раком)
Мы заложим фундамент (следует половой акт).

Так что никаких клипов не надо – человеческая фантазия куда шире рамок телевизора. Я не хочу ничего анализировать в ситуации с «3’ Ангелом», и вычерчивать инженерный рисунок. Не надо бояться нового, нужно экспериментировать. В скрещении нескрещиваемого и есть, возможно, новая база для творчества в начале 21 века. Если ты мыслишь, как инженер-конструктор, у тебя получится конструкция. Схема. Не более того.

- Но ты и не замыкаешься в рамках музыки. Вышла твоя книга, на стенах студии висят твои картины в духе Сарьяна. Картины пишутся на темы песен, или песни возникают по мотивам картин?

- Вначале картины появлялись как отражение песен. «Эротические монстры», «Три гиены». «Таня», как бы она выглядела сегодня. Через живопись можно выразить идею песни гораздо быстрее и понятнее, чем через проговаривание массы слов.

«Клаустрофобия» - одна из первых картин. В тексте песни содержится сухой медицинский термин. А на картине – много домов, много улиц, а герой идет по улице совершенно один. Клаустрофобия не в узком смысле, а развернуто, широко.

- То есть изначально картины рисовались для объяснения музыкантам?

- Вначале – да. Ха-ха-ха! Потом стало по-другому. Я и не думал, что увлечение живописью может превратиться в выставки, быть интересным кому-то. Наверное, у меня было слишком много друзей-художников и пьянки в их мастерских повлияли заразительно - я видел, как они рисуют, и захотелось попробовать самому. Да и учителя были достойные и бесплатные. Неважно, как ты передаешь настроение – можешь делать это песней, можешь живописью.

Потом я стал рисовать портреты жены. Попытался представить, как выглядит мой ангел. Просто сюжеты – большой палач и маленькая жертва, «Казнь». Вот автопортрет, на котором нет ушей и рта. Полная тишина, блаженство! Для музыканта – счастье.

Интересно, что на моей выставке в ЦДХ в книге отзывов не было ни одного отзыва от музыкантов. Были записи от фанатов и случайных людей, и очень много – от профессиональных и заслуженных художников, которые рассуждали о своеобразном мазке, многомерной композиции на основе грамотного подмалёвка. Я-то об этом и понятия не имел! Художники вообще люди куда более доброжелательные, чем музыканты.

- Поскольку в помещении, где сейчас находится студия, раньше была мастерская скульптора, можно ожидать от тебя что-то и в скульптурном смысле?

- Недавно приходила девушка-скульптор, фотографировала меня со всех сторон. Я спросил, не надгробный ли памятник она собралась делать. Оказалось, ваяет ангела. Послушала альбом и…

Знаешь, к нам всегда приходили люди, которые наши мечты осуществляли. Видел бы ты эту котельную в первый день, когда мы тут появились! Дверь на одном крючке, помимо скульптурной мастерской – еще и порно-студия. Висели картинки соответствующие. А в углу на диванчике спал порно-фотограф по фамилии Михельсон, очень хороший человек. И по Михельсону ползали крысы. Но потом этот же Михельсон безвозмездно помог нам эту студию выкупить. В те лихие времена Союз художников распродавал все эти помещения. Мы, конечно, ему проставились и налили, как следует. Так материализовалась песня «Крематорий» - с камином и трубой.

А с ремонтом как? Сидели мы здесь, и пили текилу с одним моим приятелем, возглавлявшим тогда крупную строительную фирму. Пили-пили, потом он вскакивает и с размаху кулаком по столу: «А не сделать ли тебе здесь ремонт?!» Вот так все было. Нарисовались рабочие, начали шуршать. И всё безвозмездно, то есть даром.

Так и со студией. Когда появилась нужда в современном оборудовании, неожиданно появились люди и устроили тут студию по последнему слову техники – с интернетом, с постоянно обновляющимися «мозгами» и т.п. Вполне на европейском уровне. По крайней мере, когда мы записывали здесь альбом 3’Ангела, самые взыскательные профи отмечали, что запись сделана на уровне, и даже спрашивали, не в Америке ли мы сводили материал.

- Я знаю, что ты имел отношение к движению хиппи. Это была четкая идейная позиция, или способ тусовки?

- Молодым людям свойственно воспринимать некие радикальные максималистские течения. Хиппи тогда были единственным явлением, объединявшим музыку и философию от Берроуза до Грофа. Дело даже не в идеологии, это было гораздо более широкое движение. В том обществе это воспринималось как выход из серого существования. Сейчас я понимаю, что это скорее было игрой в хиппи.

Но я до сих пор хорошо отношусь к хиппи. Мне импонирует их стремление к свободе, восприятие жизни, антиглобализм в широком понимании.

Потом в моей жизни появились панки, и первый альбом Крематория мы даже воспринимали как панковский. Но это движение нас не поглотило.

А вот хипповская среда осталась. Более того, мой старший двоюродный брат активно участвовал в жизни Системы, и я на правах младшего ходил с ним, и многое видел. Была такая шутка у московских хиппи – изображали из себя в туалете безруких, и просили случайных посетителей расстегнуть, подержать, застегнуть… А потом выходили, и мыли руки. Как-то в ресторане Арагви мы нарвались на серьезного грузина, который шутку не понял, и одного парня послал в нокаут.

Путешествие на юга – это особая статья. Мы отправлялись в Крым или Кавказ с несколькими рублями. Как-то получилось, что я остался совсем без денег. У мамы с папой просить было стыдно, и я отправил приятелю телеграмму на последние копейки: «Срочно вышли денег!» А на подпись уже денег не хватило. Но он догадался, прислал сумму достаточную, чтобы я вернулся-таки в Москву.

Все это происходило в весьма творческой атмосфере. И многие персонажи в песнях Крематория – именно из тусовок хиппи. По субботам мы ездили не в баню, а пивбар «Яма» в Столешниковом переулке. Там тусовалась самая разношерстная публика – хиппи, писатели, бандиты, музыканты. Нынешние Ночные Волки тогда были там в качестве заядлых металлистов. Писатель Орлов, автор «Альтиста Данилова», впоследствии буквально срисовал с посетителей этого пивняка образы героев романа «Аптекарь». Вообще тогда в общении с людьми был особый интерес, потому что они, как правило, расширяли кругозор. Вполне нормальным было посидеть в кабаке, потом поехать домой к совершенно незнакомому человеку и проторчать у него три дня. Ушел за хлебом, третий день нет, - как в анекдоте. Никаких подстав не случалось и не ожидалось. Кроме того, объединяла музыка. Приезжаешь к человеку, а у него – новый Led Zeppelin или Frank Zappa. Сейчас такого нет.

- Квартирники сейчас все-таки возрождаются в Москве и Питере. И у Крематория было много квартирников раньше. Это потребность быть со зрителем глаза в глаза?

- Тогда просто другого ничего не было. Даже в ДК невозможно было дать концерт. Нас туда просто не допускали. Вот «Машина Времени» давала их везде. А мы в тот период играли очень много квартирников. Нет рампы, и можно свободно общаться. Все концерты переползали в общие со зрителями посиделки.

Где-то в 1998 году мы дали первый акустический концерт после долгого перерыва. Для нас это был совершенно забытый, иной опыт по сравнению с электрическими концертами, к которым мы основательно привыкли. Когда в глаза тебе бьет свет, когда эти чертовы зады ментов перед глазами, вдалеке где-то зрители – это одно. А акустический концерт в клубе, воссоздающий атмосферу квартирника – другое. Гитара, скрипка, клавиши для души. Отсутствие оркестра к тому же позволяет тебе сыграть куда больше песен из своего репертуара. Мы на ходу можем вспомнить какую-то песню, поимпровизировать – нам самим это очень нравится. И у людей есть дефицит такого общения. Все они устали от этих ограждений, запретов…

- Многим молодым музыкантам трудно раскрутиться, и собрать квартирник – для них единственная возможность дать концерт.

- Да, пробиться стало очень трудно. Даже на примере 3’Ангела - это тоже, по сути, молодая группа. Раньше помогало существование магнитофонной культуры. Первый альбом Крематория мы продали за 30 сребренников известному московскому коллекционеру подпольной звукозаписи, и он это дело быстро распространил. Приклеивал бонусом к Аквариуму, к Кино – нас даже долгое время путали.

- И денег заплатил? Совершенно неизвестной группе?

- Тогда зритель искал исполнителя, и был голод на музыку. Те, кто прошел через сито студий звукозаписи, остался и сейчас. А сейчас слушают сначала через радиостанцию, потом уже купят компакт-диск. Но откуда молодой группе взять деньги на запись в студии, а тем более – на ротирование по радио и ТВ? Чтобы вырваться, тебе нужен спонсор с большим кошельком.

А тогда мы записали альбом в театре Маяковского в перерывах между спектаклями Гончарова. Сидим потом в ресторане ВТО, ставим послушать и хватаемся за голову. Ну, невозможно это слушать! Гитары расстроены, голоса невпопад. Где-то свинья хрюкала, где-то выстрелы звучали, где-то телефонный звонок раздавался – это помощник режиссера нам композицию создал, словно музыкальный спектакль.

- Как и на альбоме Аквариума «Треугольник»…

- Ну да. Слава Богу, что мы тогда не испугались сделать шаг. Многие нам говорили тогда, что не надо выпускать – прорепетировать еще, гитары настроить, почище записать. Так вот, уже сколько лет прошло, а эти люди до сих пор всё репетируют. И ничего не издают. А мы выпустили сразу, и как выяснилось, - вовремя.

- Свой перфекционизм нужно сдерживать?

- Именно. Я уверен.

- Отчего слово рок-н-ролл уходит из лексикона? Вот Скляр часто его употребляет, и вообще музыканты этой формации. А молодежь перестает это слово произносить.

- Меняется время, и чистого рок-н-ролла уже почти не осталось. Есть independent, есть какой-то микс. Все сместилось в сторону общего перемешивания. Западная поп-музыка – такого качества, что ее можно называть рок-н-роллом. Та же Пинк – это попса, но она такого уровня, что не отличишь от рока Бон Джови.

Исчезает понятие чистого рок-н-ролла как образа жизни. Все начинают играть в шоу-бизнес. Особенно молодые музыканты. Они не хотят жить, как мы. Они хотят зарабатывать деньги. Но для того, чтобы их зарабатывать, надо быть в массовой культуре. Мало кто готов делать только то, что им самим нравится. Чаще существует некоторая подстройка под массовую культуру. Конечно, такая музыка кастрируется, и от чистого рок-н-ролла мало что остается.

- Может быть, это новый виток рок-н-ролла? Или все-таки его смерть?

- Все спирали могут быть только на уровне поколений. А сейчас появляются в лучшем случае одиночки. Каждая новая волна по своей силе и мощности – слабее. Она может быть более понятна современникам. Для меня в последнее время нет разницы между поп- и рок-музыкой. В поп-музыке много мальчиков, похожих на девочек. А у нас появилось в роке много девочек, похожих на мальчиков. А так, - сопли одни и те же. Если так пойдет и дальше, - рок-н-ролл в чистом виде наверняка помрет.

Но вот есть Нашествие, туда съезжается много поклонников музыки в стиле Нашего Радио. И если, как в этом году, они бьют все рекорды по посещаемости – надо же это признать. Раз количество зрителей возрастает – интерес к такой музыке есть.

- Может, просто поляна вытоптана? По сути, осталась одна рок-радиостанция на всю Россию.

- Те люди, которые туда не приезжают, скорее всего, уже перепрофилировали свои мозги с радиостанций на интернет. У нас появилась монополия во всех смыслах – на новости, на музыку, как сплошная газета «Правда». Многим этого не хватает для полноты жизни и они ищут альтернативу в интернете. Что-то скачал, и побежал к пиратам на Горбушку.

Но в процентном отношении ничего не изменилось. И раньше были люди, которые слушали Аллу Пугачеву, Муслима Магомаева и Леонида Ильича Брежнева. А кто-то искал магнитоальбомы, и ходил по квартирникам. Процент мыслящих в каждом поколении не увеличивается. Государству выгодно иметь зомбированных граждан. Выгодно иметь толпу, а не воспитывать личностей.

- Почему в классическом русском роке так плохо с клипами? Мне не нравится ни один клип у Аквариума, ДДТ, да и у Крематория с 3’Ангелом. Зато у новых рок-групп есть потрясающие клипы – у Земфиры, Мумий Тролля, Би-2… В чем дело? Текст аксакалов настолько сложен?

- Беда с клипами еще и с другой стороны. Клип можно снять, но зачем, если его никто не показывает? Я не скажу так категорично про клип на «Китайский танк», но что касается предыдущих крематорских работ, мне нравится «Белые Столбы».

Каков поп, таков и приход. Если ты всю жизнь призываешь своих зрителей к свободе интерпретации песен Крематория, то зачем ограничивать их фантазии визуальной интерпретацией в клипе? Слушаешь, и сам воображаешь себе картинки.

С другой стороны, иногда во мне просыпается сценарист, и я предлагаю режиссеру что-то сделать из того, что я придумал. Но режиссеры не идут навстречу, и пишут сами. Клип на «Китайский Танк» снял мой любимый Виталий Мухаметзянов. Связываться с дорогими крутыми режиссерами я не хочу. Идея клипа – что если девушку загнать в угол, то она в бешенстве может пойти на такие поступки, что мало не покажется. И я не хотел, чтобы мое лицо там мелькало. Принесли на Муз-ТВ и MTV, первый вопрос – а где артист? Так положено.

Беда с клипами – двусторонняя. Нельзя навязывать что-то режиссеру. И не хочется режиссера с именем, потому что имя - уже штамп. Так и с Аквариумом, наверное.

- Что разъяренная женщина – танк, это уже понятно. Но почему он китайский?

- Я мог употребить слова мощный, огромный, подминающий все под себя… Но так как китайцев уже полтора миллиарда, то появилось слово «китайский танк». Только в этом смысле. Никакого расизма и национализма.

- Меня еще поразили вот такие строчки: «Я готов обменять весь этот гребаный джаз / На последнюю блядь хоть сейчас (песня «Конец, Света!»). Речь не про джаз, это понятно. Но про что?

- У нас был такой манифест ВОДКИ (фан-клуб Крематория). Жизнь сложна, и весь этот джаз не готов погладить тебя по головке. Только нечто интимное способно тебя успокоить. И для человека, живущего в мегаполисе – блядь лучше этого общества. Она заведомо знает, что от нее ждут. Она заведомо успокаивает тебя, хотя бы в плане физиологии. И проститутка заведомо честнее, чем все это чертово общество. Весы в любом случае склоняются в ее сторону.

Мне вообще не нравится то, что в мире происходит каждый день – войны и ненависть, и всё прикрывается религиозными и политическими амбициями. Политики совершенно забыли о том, что человек появился затем, чтобы сделать этот мир лучше. Сколько можно убивать себе подобных? Этот мир явно хуже, чем последняя блядь.

- Какое место в твоей жизни занимают женщины?

- Я бы сам ею стал (Армен хохочет). Я действительно превратился в феминиста. Мои рассуждения о том, как должен быть устроен миропорядок, - эту точку зрения представляют обычно женщины. Чем больше женщин займут в политике ответственные должности, тем мир станет добрее. Мне очень нравится президент Финляндии Тарья Халонен. И несмотря на все мои разногласия с Кондолизой Райс, ее я тоже поддерживаю.

И так получилось в моей жизни, что женщины меня всегда выручали. Не припомню ни одного случая в моей жизни, чтобы женщины меня предали, даже проститутки. А были разные времена. Были ситуации, когда люди грозились ворваться и всех тут перерезать.

Мы женщин никогда не обижали ни в одной песне, хоть Крематорий и мужская группа. Вот мужиков обижали. Женщины – воплощение света, любви и Бога на земле. И как говорил Жванецкий, очень интересно, что они чувствуют, когда в них происходит процесс воспроизводства жизни. Ты туда брызнул чем-то, а через 9 месяцев оттуда появляется вот такой малыш! Они – выше, чем смерть.

Гуру КЕН, для журнала Jeans
Фото - Светлана МАЛЬЦЕВА, Foto.NEWSmusic.ru