Фронтмен группы «Свободный Полет» Илья Полежаев выпустил повесть «Мелодия Свободы» с подзаголовком «джазовая поэма».

Группа «Свободный Полет» существует с 2004 года, работает в стилистике софт-рока и фолк-рока, но к джазу прямого отношения вроде бы не имеет. К тому же повесть посвящена событиям в жизни советского музыканта, начиная с 60-х годов.

Стало интересно поговорить об этом с Ильей Полежаевым.

- Как появилась идея написать о музыке 60-80-х? Ведь вы по возрасту только косвенно задели те времена.

- Мне всегда казалось, что у нас было только два счастливых поколения за последний век — шестидесятники и «девяностники». Я — из поколения 90-х. Если шестидесятники получили внутреннюю свободу после освобождения от сталинских времен, свободу что-то слушать, что-то делать, то у нас — свобода во всех отношениях. Связь между этими двумя поколениями всегда была сильна. Мы понимаем друг друга. Только что Севу Новгородцева по BBC запрещали, и вдруг — раз… и можно его слушать!

- И Новгородцев как будто стал тут же менее интересным, как только его «разрешили».

- Для тех, кто его не слышал — он стал открытием и после «разрешенности». Мы получили все и сразу. Мы не вылезали из Горбушки, потому что там появилось все — и музыка, и фильмы. Идея написать книгу появилась как идея послания — от моего поколения тому поколению, из 60-х. И сразу появился сюжет.

Вся книга родилась из одной сцены, когда герои прощаются в аэропорту - один остается здесь в России, другой уезжает навсегда за границу. И они молчат, потому что нечего сказать.

- Это проекция какой-то реальной истории из жизни?

- Можно и так сказать. В 90-е годы я много общался с организацией «Сохнут», которая занималась репатриацией в Израиль, распределяла молодежь по кибуцам. Все, что рассказывал Василий Аксенов — про то, как шестидесятники буквально жили в Шереметьево, провожая улетающие за границу самолеты, - мы точно так же прожили все это в 90-е годы. Люди уезжали самолетами!

Группа «Свободный Полет»

- Откуда вы взяли фактуру, образ мыслей героев, словечки, вообще все «мясо» повествования?

- Нет никакого секрета, что герой повести Василий Казанский — это Василий Павлович Аксенов. Я пропустил сквозь себя все его творчество. И мне очень хотелось передать то состояние, которое я сам ощутил от его книг. А бытовые детали, манера разговоров — взято из бесед с представителями того поколения, я много общался со своими старшими товарищами. Хотя они по музыкальным пристрастиям ближе к прогрессив-року, чем к джазу.

И книга получилась про джаз, потому что Аксенов был огромный любитель джаза, биг-бендов. Я считаю, что в какой-то степени джаз и закончился эрой биг-бендов, потому что дальше начался сплошной фьюжн, смесь всего со всем. А биг-бенд — это стилистически джаз в чистом виде. Наконец, биг-бенды — это всегда превосходные мелодии высочайшего класса.

- А мне немного не хватило сугубо джазовой жизненной фактуры. Любые оркестры, в том числе биг-бенды — это же всегда диктатура дирижера, интриги, склоки, пьянки... Вы обошли это стороной. Вы сделали акцент на личности.

- Джаз у меня — связующее звено между людьми, скрепы их отношений. Мне после прочтения многие говорили, что у меня все слишком сладко, нет конфликтов. Но там совершенно не сладко! У этих героев есть один большой конфликт — с окружающей их средой, с системой государства. Джаз связывает моих героев, при этом все они живут под давлением системы. Джаз для них — свобода как она есть. Внутренняя свобода, глоток воздуха. Джаз по своей природе подразумевает импровизацию, которая невозможна без свободы. Это свободный полет в чистом виде.

- Были свободные 60-е, потом были душные 80-е. Почему одни и те же люди, казавшиеся свободными в 60-е, вдруг в 80-е оказались чопорными, зажатыми? Вы в книге как бы обошли это стороной.

- Главный герой попадает в места не столь отдаленные, и фактически пропускает этот период жизни страны. Возвращаясь в реальную жизнь, он оказывается в России 90-х. Пытается продолжать то, что делал раньше, - и тут наступает перестройка. Бах! - все поменялось. Вот такой зигзаг судьбы.

Один мой знакомый музыкант как-то шел и поскользнулся. Двойной перелом кости. Он пролежал больше года в больнице, вернулся и сказал, что не хочет больше работать там, где работал раньше. Потому что год размышлял над своей жизнью и принял такое, неожиданное для всех, решение. Кстати, начал после этого писать песни намного интереснее прежних!

В тюрьме мой герой законсервировался на какой-то период, но благодаря этому — он остался самим собой. Тут дано только два варианта — либо человек ломается, либо утверждается в правоте своих поступков.

- Откуда в книге о джазе столько упоминаний о рок-музыке? Подробных рассказов о прог-роке и других жанрах?

- Потому что мне самому это ближе. Я сам играю рок, и много моих учителей в плане музыки именно с роком связаны. Это мостик в 90-е годы. Именно ради этого история была переведена в Ленинград, мне хотелось показать не только джаз, но и рок 90-х в России. Музыка не бывает московская, ленинградская или нью-йоркская, она бывает хорошая или плохая.

- Тогда спрошу о роке. Как вы думаете, отчего рок-психоделика 60-70-х на Западе так и не получила живого распространения в СССР, хотя шестидесятники были вполне свободными людьми по духу? Не близко это нам? Даже попыток появиться своей Дженис Джоплин у нас до 90-х годов не было.

- Так и есть. Возможно, не было запроса от общества, не витало это в воздухе. У нас это было актуально только для узкой прослойки, для ценителей. А в Америке те же Doors вышли далеко за пределы сугубой рок-аудитории. У нас это слушали хиппи и та небольшая часть людей, имевшая доступ к заграничной музыке, сыновья дипломатов, например.

- Так и джазовые клубы были крошечными! Та же легендарная «Синяя птица» вмещала от силы сотню зрителей.

- Это все сложные вопросы, их надо рассматривать с поправкой на время. Чтобы появиться чему-то подобному массовому, должны совпасть все составляющие. Должен появиться артист, свободно мыслящий, должен появиться коллектив, который может это играть, плюс должен появиться запрос от публики. А у публики должен быть определенный уровень внутренней свободы. В СССР с этим все было непросто. Даже в Америке — Джоплин и Хендрикс ушли из жизни в 26-27 лет, им тоже была отпущен короткий миг на то, чтобы все совпало. И потом, мы многого не знаем. Думаю, если и были попытки чему-то такому в СССР появиться, то специальные службы зорко глядели за этим, и пресекали в зародыше.

- Мне понравилось, что у повести позитивный открытый финал. Когда читал, побаивался, что все закончится чернухой, смертью, трагическими размышлениями о трудности жизни музыканта, как водится в нон-фикшне.

- Читатель всегда ждет развития истории. Ну, скажем, мой герой-музыкант начнет собирать стадионы. Но для меня это совершенно не важно! Важно, что герой получил возможность играть все, что он хотел бы сыграть! Он имеет возможность заниматься своим любимым делом. Он несет свет через свое творчество.

Людям, которые сами не занимаются творчеством, порой трудно объяснить, что сама возможность заниматься творчеством — огромное достижение для творца! Возможно, самое большое достижение в жизни. Так что этот финал был написан намеренно - счастливый финал. История про то, что люди, пройдя сквозь все испытания, продолжают заниматься своим любимым делом, и несут радость в мир.

- Давайте поговорим о вашем музыкальном творчестве. На какой стадии жизни находится ваша группа «Свободный полет»? Со стороны кажется, что у вас бурный период.

- Изнутри точно так же! Мы сейчас работаем над третьей частью трилогии, уже записаны «Прошлое» и «Настоящее», работаем над «Будущим». Все уже аранжировано, работаем над сведением. Это большой кусок моей жизни.

В этом году мы совместно с лейблом «Бомба-Питер» переиздали в электронном виде всю дискографию группы «Свободный полет» - 14 альбомов и 7 синглов. Дали немало инфоповодов для прессы. И находимся в отличной форме, можем живым звуком сыграть все это в любой момент.

- Вы делаете акцент на студийной работе?

- Да, он всегда был и будет. Концерты мы играем редко. Трудно договариваться с фестивалями, они не хотят брать на себя ответственность даже за доставку музыкантов до сцены и обратно, не говоря о гонорарах. А у меня все музыканты — это люди, зарабатывающие музыкой на жизнь. И работать в минус — это даже психологически тяжело. К тому же многие фестивали стали своего рода междусобойчиками, и если ты не свой — к ним и подобраться трудно. Даже нам, у кого программа весьма разнообразная — и рок, и фолк, и почти джаз, и акустика.

Наш директор в основном занимается поиском спонсоров, и полученные деньги мы предпочитаем тратить на запись новых песен, а не проедать в убыточных поездках по фестивалям.

- Какие у вас взаимоотношения с радиостанциями?

- С «Нашим радио» пока договориться не получается. Семен Чайка взял в ротацию на «Своем радио» сразу 5 композиций. В рок-программе Олега Грабко на питерском «Радио Шансон» часто звучим. Наши песни крутят многие интернет-радиостанции — radionm.com, radioshock.ru и другие.

- Через «Бомбу-Питер» вы есть во всех цифровых каналах дистрибуции. Это дает деньги?

- Эти скачивания дают деньги только тогда, когда где-то был эфир. Люди заинтересовываются музыкой, ищут ее и скачивают. Зависимость от «засвеченности» прямая — чем больше где-то появляешься, тем больше тебя ищут и за небольшую денежку скачивают. Мы потому столько и выпускали в этом году, чтобы любой человек, который заинтересовался нашей музыкой, имел возможность найти все наши релизы и скачать их.

- В социальных сетях вы активны?

- Да, у нас есть группы и в Facebook, и «В контакте». Новости туда идут почти ежедневно, потому что много новых релизов. Но общаться там трудно. Вот на политические темы в соцсетях сейчас общаются очень охотно! Но не про музыку... Говорить о чем-то другом очень непросто. Поставили лайк — уже хорошо.

Я думал, что наша музыка — фолк, блюз — она скорее для среднего поколения. Но прозвучали мы у Чайки, и смотрим, что на концерт пришло немало молодежи. Так что наша музыка — все-таки вневременная, и все зависит от того, на какой музыке конкретный слушатель воспитан.

Шансон мы играть не готовы. К тому же сейчас у нас настолько мощный состав музыкантов, что не играть ту музыку, которую мы играем — кажется преступлением. Я даю своим музыкантам полную свободу. И слышать от 50-летнего заслуженного музыканта слова, что я ему дал сыграть то, что он за всю жизнь нигде не мог сыграть, - это дорогого стоит.

Гуру КЕН
Фото - Елена Никитина и Александр Федотов