Г-жа Гурченко, однако, пребывала (на Борино удивление) в здравом уме и ясной памяти. Она просто исправляла драматургический промах именинника Моисеева и таким хитрым маневром лишь поменяла акценты в финальной коде, уведя последнюю бисовку за “титры” и раскланивания, чем превратила финал концерта в форменный фурор и всенародное ликование. В нынешнем сезоне “Петербург-Ленинград” стал самым бисовым номером, его требуют повторять везде и всюду, будь то сольник самого артиста-исполнителя или сборный концерт с несколькими дюжинами звезд, где расписана каждая минута и подобный народный восторг вызывает лишь досаду у устроителей и черную зависть у коллег.

В петербургском БКЗ “Октябрьский” давали на праздники премьеру нового шоу Бориса Моисеева “Навеки ваш”. Два битковых аншлага на 8400 мест, сообщает "МК". На следующий день после БМ в гигантский 15-тысячный Ледовый дворец приехали четыре десятка поп-звезд всех калибров и мастей, со всеми Галкиными, Валериями и “Фабриками”, — снимать “Новые песни о главном”. Было продано 6 тысяч билетов...

На свой “первый шоу” (как в мужском роде выражается, опять же, сам Боря) артист примчался в пургу, за 40 минут до выхода на сцену, с языком на плече и абсолютно отсутствующим взглядом, прямо из аэропорта “Пулково”, который стал за последние сутки шестой воздушной гаванью на его пути из Чикаго. В Америке эмиграция тоже рвала Борю на сувениры.

На праздничном ужине в барской ресторации “Достоевский”, поднимая бокалы за 51-й день рождения Бори, совпавший с премьерой, мы как раз обсуждали каверзы Бориной судьбы, которая вознесла его в суперзвезды тогда, когда другие обычно уже завершают звездный этап карьеры. Людмила Гурченко заметила на это, что сама была в такой же шкуре, а я сдуру возразил, что Людмила Марковна все-таки ходит в суперзвездах с 1956 года, сразу после своей премьеры в “Карнавальной ночи”. За столом воцарилась напряженная пауза. “Ах, да, я и запамятовала”, — ироничной улыбкой и очень аристократическим взмахом руки заретушировала журналистскую бестактность великая актриса..

Итак, балкончик с партерчиком неистовствовали. Степенные дамы с мужьями, степенные мужья с дамами и кое-где дети занимали все пространство зала. “Профильной” публики — кот наплакал. Это не “Ночные Снайперы” или Земфира, чьи концерты превращаются в стихийные ассамблеи всех лесбо-движений России и СНГ. В то время как геи весьма холодны к Боре, от воспевателя “Голубой Луны” прутся самые глухие натуралы и их подруги, а благодарный артист подмахивает им сальными шуточками.

“С Новым годом! — вдруг ляпнул в паузе между номерами Боря. — Это очень важный для меня год! Ведь это — год Петуха...” По переполненному залу прокатилась вязкая зыбь гадливых хохотков. Боря, хитро улыбаясь, застыл в паузе, как учила другая великая актриса — Джулия Ламберт, потом ткнул пальцем наугад в зал и, не мигая, полустоном томно прохрипел: “Малыш, ты думаешь, я — петух? Не-ет! Я — лебедь”, — и взмахнул руками, как когда-то ими махала великая Майя Плисецкая. Следующий номер “Черный Лебедь” потонул в буйстве гражданского ликования.

В “новом шоу”, в общем-то, было много старого плюс эксклюзивный блок с Людмилой Гурченко. Но питерскому люду, обожающему Борю настолько, что за последний год они уже семь раз ходили на его сольники, было все по барабану. Всегда ведь приятно послушать любимые записи и посопереживать любимому артисту...

Видимо, из-за отсутствия по-настоящему свежего концепта г-н Моисеев разумно решил в этом году не напрягать Москву традиционной весенней премьерой, приуроченной ко дню его рождения, и ограничился лишь культурной столицей. “Да и с днем рождения в Москве — дикий геморрой! — делился соображениями виновник торжества. — Кого-то забудешь пригласить, потом — обидки на всю жизнь”.

Но камерности в Питере у Бори не получилось. Те самые 40 коллег из “Новых песен о главном” дружною гурьбой завалились после концерта в отель-казино “Золотой сад”, где Боря имел ночлег и столовался, и присоединились к его торжеству. Вышло весело и непринужденно. От именитых звезд, собравшихся в одном месте, у случайных посетителей рябило в глазах: Бабкина, Валерия, Басков, Билан, Айзеншпис, Долина...

Боря пел гостям кавер на пугачевскую “Не Отрекаются, Любя”, а гости в ответ — матерные частушки живым дуэтом двух Александров — Маршала и Буйнова. Шнуру икалось... Хозяин заведения Александр Розенбаум хмуро бродил среди разнузданного веселья и, кажется, был немного обескуражен.

Гости разъезжались под утро и нахваливали обилие золотых зеркал в “Золотом саде”. “Прямо не Петербург, — говорили, — а настоящая Гвинея-Бисау...”