Лидер популярной группы «Пилот» рассуждает о смерти за левым плечом и объясняет, почему поет на русском языке.

Лидер популярной группы «Пилот» рассуждает о смерти за левым плечом

– Вы начинали с англоязычных песен. Переход на русский прошел органично или по чьему-то требованию?
– В начале-то мы играли музыку в основном для себя, не пытаясь чего-то донести до других. Это был способ жить и радоваться. К нам ходило много зрителей, и как-то от группы «ДДТ» поступило предложение. Они делали в 1996 году фестиваль «Наполним мир добротой» на стадионе «Петровский», но у них было условие – все группы поют на русском.

Мы подумали: почему бы нет? Пришел басист «Кино» Игорь Тихомиров и сказал, что нас очень хотят видеть на фестивале (мы уже дружили с ДДТ), но поступаться правилом из-за нас не могут. А я с 15 лет писал песни под гитару на русском языке для друзей, я даже стеснялся этого творчества. Я написал русские тексты на три наши англоязычные песни, и мы вышли с ними на стадион.

Уже потом я поговорил с Шевчуком, и он меня убедил. Какая разница, говорил он, на каком языке тебе петь, если не на русском? Ведь все равно никто не понимает английского, к примеру!

Я посидел, подумал и решил, что он прав. Мы начали потихоньку пробовать. Это было вначале очень непривычно, ведь русский неудобен для музыки. Что прокатывало на английском, не прокатывало на русском. У наших слов очень неудобные размеры для пения.

Мы промучились где-то полгода, ничего не получалось, точнее, результаты не устраивали нас самих. За шесть месяцев мы попривыкли к русскому, начали играть вперемежку с англоязычными песнями.

– А в музыке что-то изменилось, когда стали петь на русском?
– И музыка изменилась. Первый альбом «Война» я записывал как сольный. Он не был задуман как альбом «Пилота». Я просто пригласил друзей-музыкантов помочь – только в одной песне играл барабанщик «Пилота», и во всех играл бас-гитарист группы. Мы записали, пластинка нам понравилась, и мы решили выпустить ее как альбом группы «Пилот».

Смотрим – народу нравится! Мы приободрились. Ну и поперли потихоньку. Реакция вроде позитивная. Подумали: почему нет?

- Если бы сейчас к тебе пришел молодой музыкант, как ты к Шевчуку когда-то, то на каком языке посоветовал бы ему писать песни?
– Меня огорчает только та ситуация, что музыка стала очень усредненной. Молодому музыканту, который хочет чего-то достичь, я посоветовал бы не слушать музыку. Никакой вообще. Слушать себя, делать свое, не ориентируясь ни на что. Делать то, что он считает нужным, и так, как он считает нужным. И не обращать внимания ни на чьи мнения.

А то обычно что бывает? Они наслушаются на радио тридцать групп, которые и так друг на друга похожи, как подосиновики в лесу. И вот уж глядь – тридцать первая группа появилась. Узкий кругозор, многие даже представить себе не могут, как что-то можно сыграть иначе. Они ориентируются на радиостанции – что возьмут в ротации, что не возьмут… Нам в свое время вообще наплевать было на радиостанции! Будет крутиться песня или не будет – лишь бы нас таращило самих.

Для меня единственная достойная задача – изменить что-то в человеке. Заставить его задуматься о том, что проходит в жизни мимо него. Чтобы в мелкой мельтешне не потерять чего-то главного.

– А что главное?
– Карлос Кастанеда когда-то написал о том, что самое главное – это то, что за твоим левым плечом на расстоянии вытянутой руки стоит Смерть и в любой момент она тебя может коснуться. В любой. Как сказал Воланд в булгаковском «Мастере и Маргарите»: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен». Карлос был прав, Смерть – самый лучший советчик человека.

– Чтобы не было мучительно больно за прожитую жизнь?
– Нет, в том смысле, что каждый день – как последний. Иначе действительно жизнь пройдет зря. Иначе, прожив жизнь и оглянувшись назад, ты поймешь, что потратил всю жизнь на мелочи, которые не имеют никакого значения. Занимался ерундой и не понимал, что это ерунда. Переживал из-за чепухи. Скользил по поверхности, пока не понял, что там, под водой, лежали сокровища, а ты их даже не заметил.

– Сочетание агрессивной музыкальной подачи и угроза смерти «за левым плечом» приводят к добрым делам? А не к желанию все вокруг себя расколошматить, потому что завтра все равно ничего не будет?
– Я считаю, что только перед лицом смерти человек обнажает свою истинную природу и способен на что-либо действительно стоящее. Разум у людей одинаков. Я больше десяти лет изучал религию и философию с той целью, чтобы найти какую-то простую и понятную для всех концепцию, которая способна изменить сознание человека. И вот свои исследования на протяжении 13 лет я постараюсь резюмировать в новом альбоме «Пилота», который мы сейчас будем делать.

– Религии показалось недостаточно?
– Во всех религиях я находил для себя положения, которые противоречили либо моей совести, либо моему разуму, либо моей логике. А логика разума у всех людей одна, если он не фанатик, не упертый в чем-то одном, не слеп. Разум един, и логические выводы он делает одни и те же. Именно поэтому я искал такие выводы, которые способны через логику разума показать человеку совсем другие стороны жизни. Ни в одной религии я этого не нашел.

– Проще оказалось придумать новую религию?
– Я не считаю, что я придумал новую религию. То, что я излагаю в будущем альбоме, не требует поклонения, обрядов, последователей. Эта вещь вообще ничего не требует, она только дает. Человек не должен делать ничего специального, чтобы ей следовать. Наоборот, я стараюсь освободить человека от многого. От того, что ему не надо ходить куда-то и нести туда деньги, или молиться указанным кем-то текстом на коленях, повторять заученную с книжки молитву, или повторять 109 раз «Харе Кришна».

Одна пилотовская поклонница написала мне недавно письмо со словами: «Мы верим, что ты, Илья, приведешь нас в такое место, где нам не нужно будет больше верить». Хорошие слова. Именно этого я бы хотел. Им не нужно будет верить, потому что они будут знать.

– То есть это, по сути, обычный гностицизм?
– Нет, я не пытаюсь доказать, что Бог есть. Потому что об этом и так знает каждый. Даже атеисты, они тоже чувствуют это, просто называют другими словами. Нет людей, которые бы не знали, что Бог есть.

Другой вопрос – объяснить, кто есть люди, почему они так живут и зачем все так происходит, что с этим делать? У людей есть ружье, но они не умеют им пользоваться. Я хочу рассказать им, что это за ружье и как нужно целиться, чтобы попасть в цель. А не тупо палить вокруг, надеясь, что какой-то из выстрелов окажется точным.

– Твоя лексика очень похожа на лексику сектанта-проповедника.
– Я считаю, что любая религия – это секта. Чем отличается секта от ортодоксальной религии? Количеством людей, которые ей поклоняются. В России ведическая культура считается сектой, а православие – религией. А в Индии – наоборот. А возьмем Тибет, а возьмем Мексику… Это то же самое, что мода. Красное пальто – это самое правильное, если его носят десятки тысяч людей. А если они неправы, то что? Человек в зеленом пальто будет в любом случае у них считаться сектантом. По-моему, сие и есть отсутствие разума и навязанное ограничение свободы мышления других.

Эти понятия изначально ограничивают право человека на выбор. А навязывание какой-либо идеологии – это уже фашизм. Так кто возьмет на себя право отделять религию от сектантства? Кем же надо быть, каким «персонажем в красном пальто», чтобы открыто заявлять всем, что зеленые пальто сегодня не только не в моде, но и просто вероотступничество?! Просто какой-то «1984» Оруэлла…

– Но ты же занимаешься точно тем же самым.
– Ничего подобного. Я даю человеку возможность выбирать. Первой строчкой в альбоме будет написано: «Я не претендую на то, что сказанное мной является абсолютной истиной. Это мои личные выводы, которые я сделал исходя из личного опыта и путем изучения религии и философии. Меня не интересуют мнения по этому поводу. Вы можете принимать или не принимать то, что я здесь написал. Вы можете послушать альбом, изучить доводы – и не согласиться. И тогда просто выберете свой путь, другой путь. Но если, прочитав это, вы поняли, что все это разумно и логично, вам все стало ясно и понятно – попробуйте это использовать! Это изменило мою жизнь, попробуйте, и это может помочь изменить вам вашу».

– Почему тогда не делать музыку для взрослых людей? Они же не могут слушать такую музыку, которую играет «Пилот».
– Наверное, я тоже поставлен в рамки собственного музыкального воспитания. Я не могу искусственно придумывать музыку. Я играю то, что играю, потому что я воспитывался на такой «тяжелой» музыке. Если бы слушал классическую музыку – играл бы ее. Не вижу себя в музыке регги – она хорошая и позитивная, но мне не нравится. Могу послушать ска, но не представляю, как можно нести подобные мысли посредством музыки ска.

Я понимаю, что Боря Гребенщиков делает то же самое, даже более мастерски и точнее, чем я. Потому что у него более спокойная музыка, которую воспринимает более широкая масса людей. И те же вещи он говорит более метафорично, и так даже лучше доходит до людей. Но я – не он. Я продолжаю оставаться собой и делать то, что я могу. Я ограничен собой. Я понимаю, что можно играть более мягкую музыку и иметь большую аудиторию. Но увы! Хочется играть тяжеляк! Я есть я.

Гуру КЕН, для деловой газеты "Взгляд"