Мы разговариваем с Андреем Макаревичем в уютных стенах бильярдного клуба. Только что вернувшийся из очередной поездки на легендарный Abbey Road мэтр то и дело посматривает в сторону зеленого сукна. Знатного бильярдиста видно издалека. Странно, что в новом альбоме «Штандер», записанном с Оркестром креольского танго, нет песни про бильярд.

Но обозревателю деловой газеты ВЗГЛЯД Гуру Кену хочется поговорить именно про «Штандер».

– В случае с записью нового альбома с Оркестром креольского танго в Лондоне бюджет у вас оказался поменьше, чем с аналогичной записью «Машины времени». Получилось и студийного времени меньше. Ощущали эту разницу?

– С первого дня работы уже нет. Я не знал, с какой скоростью она пойдет, потому что таким образом мы музыку в студии еще не записывали. Мы играли практически концертное шоу, мы играли живьем все вместе. Я пел одновременно с командой. Английские музыканты струнные партии накладывали, а духовые инструменты играли одновременно с нами по нотам, их прятали на втором этаже за стеклом. В общем, очень забавно мы располагались. И дело шло очень быстро.

Мы просто очень хорошо подготовились, и за первый день мы записали три песни, за второй день мы записали пять песен. Я понял, что мы идем с опережением. Мы даже сохранили еще один день, который за нами остался! И в случае, если Регина Спектор в декабре сможет вырваться в Лондон, я прилечу, и мы с ней запишем вариант песни «Моя любовь», который был задуман у нас на этой пластинке, но не получилось. Потому что у нее был двухмесячный гастрольный тур с ежедневными концертами по Америке.

– То есть выйдет вторая версия альбома, с Региной Спектор?
– Альбом вышел 6 декабря. Там я спел эту песню с Кристиной Прилепиной. Это совсем неизвестная девочка из Липецка, которая стала победителем конкурса «День открытых дверей», который проводило радио «Шансон» в прошлом году. Она уникальна совершенно, она ни на кого не похожа, она пишет очень странные песни и очень необычно поет. Вот с ней я это спел. Причем она спела свой трек здесь, а я в Лондоне. Регина высказала большой интерес и желание, но этот тур не позволил в сроки вписаться. И если мы в декабре с ней запишемся, ну что ж, будет еще одно издание альбома. Добавим туда, может быть, фильм, который снимался параллельно, он сейчас еще не готов.

– В прессе называлась цифра записи «Машины времени» – около 300 тысяч, а какой бюджет нынешней записи?
– Где-то 150 тысяч.

– Спонсоры остались те же?
– Нет. Из тех же остался только B&W, с которым у нас давняя дружба. Генеральные спонсоры – это Евроцемент и «Ренова». Вот втроем как бы мы уложились.

– На пресс-конференции перед последним концертом вы сказали, что «Машина времени» сейчас берет паузу – отдохнуть после записи новых песен...
– «Машина времени» времени играет много концертов. Просто мы не кидаемся тут же сочинять новый альбом после записи предыдущего. Такого не было никогда, материал должен накопиться сам собой. Подгонять себя в сочинении – это ни к чему хорошему не приводит.

– После Time Machine были очень разные рецензии в прессе… Вы читаете их, обращаете внимание?
– Хорошие читаю. Плохие рецензии я, кстати, не видел. Мне не попадалось.

– Вы сами ищете отзывы о себе?
– Нет, у меня есть пресс-агент. Она собирает всё, присылает. На самом деле, по-человечески приятно, когда написали что-то хорошее. Еще приятнее, когда написали умное и хорошее, это совсем уже редко бывает. Если обгадили – это неприятно, но я прекрасно понимаю, что сегодня это не имеет никакого значения. Это в 83-м году любая статья была руководством к действию. Средства культуры должны были на следующий день отреагировать. А сейчас всем пофиг. Ну кто это писал? Почему я, собственно, должен принимать во внимание его мнение? Я даже не знаю, кто это. Мне интересно, что Боря Гребенщиков скажет, потому что я понимаю, кто это. Что скажет Макс Леонидов, что скажет Лешка Кортнев. Вот эти мнения мне интересны.

– На том же концерте в Тушино прозвучал давний поп-хит вашего клавишника Андрея Державина «Не плачь, Алиса». Будет продолжение?

– Нет, я не собираюсь это продолжать. Во-первых, у него был день рождения, мы ему хотели сделать подарок. Во-вторых, у нас до сих пор очень поляризованное сознание. Заглохли уже вроде войны между попсой и рок-н-роллом, хотя Шевчук до сих пор раздувает это со страшной силой. Почему-то кажется артисту, что если он рок-н-ролльный артист и люди пришли его слушать, то они так же, как он, ненавидят попсу.

А люди одни и те же приходят и к нему, и на концерт группы «Сталкер». И я-то это знал, и мне очень хотелось это доказать. Андрюшка Державин страшно боялся эту свою «Алису» петь, потому что думал, что его закидают помидорами. А раздался такой восторженный рев! Вот и всё. Все эти войны только в наших головах, а вкусы людей гораздо более толерантны.

– Маргулис сказал мне на прошлой неделе фразу о том, что «Машина времени» – это в чистом виде поп-музыка. Вы согласны с этим?
– В чистом виде поп-музыка? Я не очень силен в классификации. А что такое группа «Серебро» тогда? Или «ВИА Гра»?

– И это поп-музыка...
– Но все-таки есть какое-то принципиальное отличие между «Машиной времени» и группой «Серебро»? Мне кажется, да. Поэтому я никогда не пытался в какие-то клеточки вставлять вот этих, этих… Зачем? Что это меняет?..

– Когда вы пишете песни, они всегда отталкиваются от текстов?
– Нет.

– Случается, что сначала музыка, а потом тексты?
– Очень часто. Гораздо чаще сначала музыка бывает.

– То есть история, которая экранизирована в фильме «Начни сначала», – она из жизни? Мелодия, которая крутится в голове, а потом уже слышится и текст?
– Абсолютно. Надо понять, про что мелодия. Потому что срифмовать слова несложно, но получится лабуда, которая в одно ухо войдет, а в другое выйдет. А понять, про что именно мелодия, очень сложно. Если я это понял, я буду совершенно уверен, что все получится, и тогда песня пишется очень быстро.

– Андрей, говорят, что у вас в группе есть жесткая пропорция между вами и другими авторами, чьи песни появляются на альбомах и исполняются на концертах.
– Чушь какая! Бред. Нет, конечно.

– То есть в альбом вы отбираете лучшее?
– Все вместе садимся и что-то делаем. Наоборот! Если на пластинке, например, нет песни Кутикова, то мы стараемся его раскочегарить. Давай, чтобы было тоже! Какие уж там пропорции...

– Всем известно ваше жесткое отношение к пиратству. Скажите, вы себя часто ощущаете обманутыми рекорд-лейблами, когда вас издают?
– Я ощущаю себя обманутым страной, которой насрать, как и сколько воруют у авторов. В этой ситуации один лейбл, который нас выпускает и ведет себя, скажем, безукоризненно честно, погоду не делает.

– А вы пытались ловить кого-то за руку?
– Ну, сейчас я брошу музыку, возьму бейсбольную биту и пойду громить Горбушку. Это непродуктивно.

– Наши рекорд-лейблы сами занимается зачастую пиратством. На одном и том же заводе штампуется пиратка и легалка.
– Завод всего лишь выполняет заказ, так как лейблы у нас не имеют своих собственных заводов. Они размещают заказ на том или ином заводе. О том, что заводы печатают сверх заказанного… Этим должны заниматься совершенно другие, «пробивные» органы, которые этим не занимаются, а чаще еще и крышуют пиратов.

– Бывало так, что приезжал парень, скажем, из Ростова или из Казани и говорил: «А знаешь, тут поступил заказ твою пиратку напечатать, я вот отказался»?
– Нет, не было.

– Когда поклонники к вам приходят брать автографы, на пиратском диске расписываетесь?
– Нет.

– Даже если они не знают о том, что это пиратские?
– Они знают, что пиратские. Есть целые города, куда не доходит ни один настоящий диск.

– А если поклонник скачает с легального магазина легальный mp3, запишет на болванку и на ней попросит расписаться?
– Да оттого, что я распишусь, ничего не изменится, к сожалению. Могу расписаться, могу не расписаться. Этим не повлияешь на происходящее.

– Продажи в Интернете приносят вам какие-нибудь деньги?
– Нет.

– Я ваши записи видел на нескольких сайтах, которые являются легальными.
– Это вопрос к Кутикову, на самом деле. Но, насколько я знаю, ни черта нам Интернет не приносит.

– У вас есть какой-то лимит концертной деятельности за месяц или за год?
– Физические силы. Мы не любим ездить в какие-то затяжные гастроли. Все люди семейные. Поэтому мы можем съездить в один или два города и вернуться домой. Через неделю снова.

– Часто случается отмена концертов? Какой-то форс-мажор? Вот недавно у вас была отмена в Воронеже. Много людей обиделось.
– Я объясню, почему это произошло. Когда мы планируем приезд в город, то думаем над тем, как должна выглядеть наша реклама. Мы печатаем плакаты, мы посылаем их в город. Мы посылаем им ролик. Мы даем им текст. Если они хотят напечатать какие-то свои плакаты, они этот текст могут использовать.

Некоторые города думают, что они лучше знают, как с нашей публикой разговаривать. Поэтому концерт Оркестра креольского танго был ими объявлен как «Легенда русского рока Андрей Макаревич», всё это подавалось под соусом «За тех, кто в море»... Я посчитал, что это просто неуважение к тем артистам, которые приедут. Вообще нельзя обманывать зрителей, подавать одно под видом другого – это нехорошо. Мы попросили их переделать рекламу, они не переделали. И мы сняли концерт.

– В целом концертов вместе с Оркестром креольского танго меньше, чем с «Машиной Времени»?
– Нет, столько же.

– Вы играете в меньших залах, чем с «Машиной времени»?
– «Машина времени» может играть и во дворце спорта. С оркестром мы просто не возьмем такой зал, потому что это не та музыка, она требует все-таки более низкого контакта какого-то.

– В казино вы играете и с «Машиной времени», и с оркестром?
– Никогда. Чтобы в зале в рулетками и столами – нет, никогда не играли.

– Сейчас концертная деятельность, по вашим ощущениям, стала активнее за последние годы? Или, наоборот, стало больше свободного времени?

– Ничего не изменилось. Как была, так и есть. Ну, если сравнивать с 80-ми годами, когда мы играли 20–24 концерта в месяц и работали неделями в одном городе, в одном дворце спорта по два концерта в день, – эти времена прошли. Вообще люди наелись музыки. Людей перекормили музыкой, к сожалению, не очень качественной. Это нормально, не может такой пик сохраняться постоянно. Ни по отношению к нам, ни по отношению к жанру вообще.

– А если говорить о концертных площадках, их состояние улучшилось?
– Стало лучше, безусловно. Во всяком случае, наш директор следит, чтобы наш райдер относительно звука и света выполнялся. Поэтому у нас за последний год не было таких проблем. То есть все выясняется заранее. Если люди не могут обеспечить, мы просто туда не едем, и все.

– Последний вопрос. Вы играли с хорошими рок-музыкантами и с хорошими джазовыми музыкантами. Остались ли еще в области музыки какие-то мечты, которые не осуществлены?
– На данный момент нет. Дело в том, что Оркестр креольского танго – это вообще универсальное явление. Я не знаю такого жанра, которым они не владеют. Могут играть и камерную музыку, и этномузыку, и авангард, и джаз, и бит. Всё что угодно. Поэтому вопрос только в том, что ты будешь придумывать, что тебе сочинится. Я сочиняю…

Гуру КЕН, для деловой газеты "Взгляд"