— Сегодня на экранах в основном концерты поп-музыкантов во славу разнообразных юбилеев… Лариса Долина, Иосиф Кобзон, Николай Расторгуев, Александр Розенбаум — это лишь некоторые музыканты, которых сцена привела на арену большой политики. Вы бы согласились войти в большую политику и что-то изменить в стране изнутри?
       — Я готов пойти в политику — как-то повлиять на то, чтобы в нашей стране что-то изменилось… Но я не уверен, что мое присутствие в Государственной Думе что-то изменит. Как я могу повлиять на события в стране? Я — музыкант. Музыка и есть мое влияние. Те люди, которых вы назвали, около политики, а не в ней. Они случайные люди в Госдуме. Они еще не поняли: то ли им песни петь, то ли государственные вопросы решать. Я могу уверенно назвать политиком только Иосифа Кобзона. Он может что-то изменить. Что касается меня — я востребованный музыкант, поэтому пока в политику не пойду. Но это не значит, что я совершенно ею не интересуюсь. Ситуация в стране часто может диктовать настроение песни, мелодии, поэтому конечно же я в курсе того, что происходит в нашей стране.
       — Политики часто приглашают артистов на разные агитационные концерты «за» и «против». Как вы относитесь к подобному сотрудничеству?
       — Если музыкант серьезно относится к своему творчеству, то он должен очень избирательно подходить к подобным предложениям. Но есть люди, которым все равно. Они должны быть на всех тусовках, чтобы как-то эпатировать публику, привлечь к себе внимание. Во всем мире существует такая система, когда политики приглашают звезд музыки для того, чтобы повысить свой рейтинг. Есть музыканты, которые готовы ради денег с кем угодно работать. Но тут уже заканчивается творчество.
       — Но вы ведь участвовали в подобных акциях?
       — Да. Но этому есть свое объяснение. Я участвовал по велению сердца. Меня не просто пригласили и пообещали определенную сумму денег. Если я не поддерживаю политических взглядов человека, то я не поеду за любые деньги. В 1996 году я участвовал в выборах президента. Поддерживал Ельцина. Мы тогда понимали, что если сейчас выберем Зюганова, то все вернется назад, в прошлое. А я не хочу назад, я там был и хотел жить в новом мире, в демократической стране, в новой России. Сейчас я вернулся из Украины. Работал там за Януковича. И это мой выбор. Я считаю, что этот человек способен сегодня удержать политическую позицию и направление Леонида Даниловича Кучмы. У меня были приглашения и со стороны Ющенко, и со стороны Мороза. Но у артиста должна быть своя позиция. От этого зависит и качество музыки, которую ты играешь.
       — Александр Николаевич, рок часто называют музыкой протеста. Против чего выступают рокеры?
       — Когда рок-музыка только появилась в нашей стране, музыкантам было против чего протестовать. Почему музыка протеста — потому что люди, которые ее играли, жаждали свободы слова, творчества. Тогда тексты были завуалированными, с подтекстом. Ты слышишь одно, а на самом деле там поется совершенно о другом. Это была музыка протеста против несвободы.
       Когда у нас произошла революция и страна пошла новым — демократическим путем, все закончилось. Всем сказали: все, кто хочет свободы — пожалуйста. Вот вам свобода. И протестовать вроде бы стало не против чего. А цепляться за понятие «музыка протеста» и протестовать, просто потому что так нужно по определению рока, это уже анархия. На самом деле протеста больше никакого нет.
       Я прошел через это и пусть пою романсы, но в душе все равно рок-музыкантом остаюсь. Но скатываться до отрицания всего не хочу.
       — Сейчас же есть и такая практика — когда политики заказывают музыку…
       — Заказывают в основном гимны: гимны партии, гимн региона, организации. А песня — это не тот жанр, не для политики. Но политики тоже живые люди, они без музыки жить не могут.

       — Если завтра утром, предположим, Юрий Михайлович Лужков проснется и ни с того ни с сего напишет какой-либо хит, позвонит вам и предложит исполнить его на юбилее чего-либо, вы откажетесь?
       — Во-первых, мы все прекрасно знаем Юрия Михайловича Лужкова. Он любит петь, но ноту «до» от «ре» не отличит. Ему это и не нужно. Он — политик, мэр нашего города, человек, который к музыке имеет самое далекое отношение, поэтому он не может песню написать. Но если Юрий Михайлович скажет: «Я должен написать музыку!» — то тут же найдется миллион помощников, композиторов крутых, которые тут же ее напишут и скажут, что это написал Ю.М. Лужков. Правда, никто в это не поверит. Но если он позвонит мне и скажет: «Александр, я хотел бы, чтобы вы поучаствовали в таком-то мероприятии, и мне нужна такая-то песня», — я скажу: «Всегда с радостью. Принимаю ваше предложение. И поучаствую в вашей программе, потому что вы глубоко уважаемый мной человек и политик».
       — Вы готовы сегодня поехать в Чечню и выступить там перед нашими солдатами?
       — Хороший вопрос… Я готов, если мне обеспечат безопасность. Но, вы знаете, какую бы безопасность там ни обеспечили, невозможно от судьбы убежать. Вышли музыканты на полянку, вокруг тебя зрители-солдаты и снайпер где-либо на горке… Пух!!! И тебя нет… Если меня ребята позовут, то я поеду. А так глупо рисковать… Поэтому нет.
       — Вы говорите, что в душе вы рок-музыкант, поете серьезные романсы, а ваш сын Никита стал победителем «Фабрики звезд». Как вы оцениваете этот проект?

       — Это самый низкий музыкальный уровень, какой только может быть. Взять человека от сохи, три месяца с ним позаниматься и сделать из него супер-звезду… Это реально? Это сделанная, не живая музыка, потому что люди, которые делают этот проект, думают не о творчестве, а о деньгах. Вы даже не представляете, какие это деньги! На Западе на такой же фабрике заработали миллионы. У нас к седьмой, десятой фабрике дельцы заработают миллиарды. Это несколько человек. Может быть, два-три. Все остальные, работающие на этом проекте, — несчастные люди. Это рабы, которые не вылезают с гастролей и получают копейки за свой концерт. Больше 100 долларов этим детям за концерт не платят. Им сказали: вы звезды, ребята, отрабатывайте, мы в вас деньги вложили. Многих ребят заставляют подписывать контракты на 10 лет! У них нет никакой свободы творчества, у них нет собственного мнения. Все решает продюсер. Вот где должен быть протест! На «Фабрике…»! Если бы опубликовали контракт, который подписывают дети, это была бы сенсация! Это просто рабство.
       — Почему же вы не захотели самостоятельно позаниматься музыкой с Никитой?
       — Мой сын захотел пойти на «Фабрику…». Я очень люблю своего сына и всегда баловал его. Я предупреждал его о том, что потом будет сложно, но он настаивал на своем. Теперь из того, во что он вляпался, вылезти очень не просто…
       Мой Никита ездит по три тысячи километров на автобусе и поет три песни под фанеру — на этом на «Фабрике…» творчество заканчивается… Он хочет большего, писать свои песни, работать сольные концерты. Но не имеет права. Он подписал контракт. К счастью, только до Нового года.