- C кем предстоит играть, какие именно песни, и каковы перспективы дальнейшего сотрудничества с этими музыкантами?

- Прежде всего концерт во МХАТе – это презентация нового альбома «77RUS». Почему так получилось? Мы с Ильей Хмызом знакомы уже лет восемь. Он был нашим концертным звукорежиссером в бывшем коллективе. Концертный альбом Farlanders – его рук дело. Как звукорежиссер он просто талантище. Ему ничего не надо объяснять, как за каменной стеной: стой и пой. И еще тогда возник вопрос, не сделать ли что-нибудь совместно с его группой «Malerия». Поскольку сами по себе они тяготеют к электронно-инструментальной музыке, то пользовались, по большей части, семплами. Делали ремиксы на «Хуун-Хуур-Ту», Владимира Преснякова и т. д. Мне их работа очень нравилась, и жанр «тяжелой электроники» мне тоже интересен. И музыкальные вкусы у нас схожи. Совместная работа все оттягивалась и оттягивалась, но мы понимали, что когда-то сядем и сделаем.

И теперь возник такой момент, когда появился материал. Сергей Старостин предоставил плоды своих экспедиций по Тверской области. Тут же у Ильи родились свои наработки. Так мы все закрутили. Какие-то песни нам не подходили, мы брали новые, переаранжировывали… Мастеринг менялся многократно. Уже после готового мастеринга мне звонил Илья и сообщал: «Я уже в восьмой раз отмастерил альбом. Все, лучше быть не может». Звонит через неделю: «Угадай, что я сейчас делаю?» Он опять мастерит альбом, через какие-то лампы прогоняет.

Записали альбом, стали искать издателя. Неприятная история с одним лейблом, неприятная история с другим… И мы решили всех послать. Выпускаем альбом «77RUS» сами, он выйдет как раз под презентацию 2 июня во МХАТе.

Говорить о перспективах я бы пока не стала. Есть желание выйти на качественно иной уровень. Именно поэтому был выбран МХАТ. Мы же много лет давали концерты за границей, побывали везде, кроме Японии и Австралии. А здесь, в России, наш уровень «клубной группы» немного утомил. Не настолько у нас клубная музыка, чтобы играть даже в больших клубах! Хочется, чтобы побольше народу пришло и услышало.

- Кто будет на сцене из музыкантов?
- Будут бас, гитара, барабаны, трубач, скрипач, он же таблист. И много компьютеров.

- Песни только новые?
- Да, только новые. Ничего из старых песен петь не будем.

- Расскажи, из-за чего все же ты больше не работаешь с Farlanders? В прессе как-то неактивно обсуждалась эта тема.
- На мой взгляд, этот союз себя в принципе изжил. Мы работали вместе 10 лет. А если считать с «Альянса» в 1989 году, то все 15 лет. Ничего нового не происходило, а мне очень хотелось отойти от устоявшихся схем. Однообразие надоело. А музыканты Farlanders – люди устойчивые и ни на какие эксперименты их не свернешь. Стало неинтересно. Плюс к этому примешался человеческий фактор – мы проводили друг у друга на глазах по полтора месяца в бесконечных поездках. Устаешь от этого.

- Говорили все-таки, что вы разругались между собой.
- Всем так хочется думать. Чтобы был информационный повод, скандал. Но ничего такого не было. Мы просто разошлись. И все.

И потом, нами занимался же Саша Чепарухин. Что само по себе о многом говорит. За все заграничные поездки – честь ему и хвала. Но здесь, в России, не происходило почти ничего. На мой взгляд, это неправильно. Я считаю, что Farlanders – одна из лучших групп в стране. И не заниматься ею на должном уровне – большая ошибка.

Кстати, в концерте будет участвовать барабанщик Farlanders Владимир Жарко, с очень хорошим чувством стиля. И со Старостиным мы общаемся весьма плотно. Мы с ним никогда и не ругались, и повода не было, и он – самый ненапряжный человек в коллективе.

- Был период, когда концертов Инны Желанной с Farlanders долго не было вообще. Это было связано с твоей работой на О2ТВ?
- Нет, сначала я ушла из группы. А потом пошла работать на О2ТВ. Когда я работала на ТВ, никаких музыкальных проектов у меня не было. Я сознательно пошла на работу, на полный рабочий день, чего со мной не было с 1985 года. Вошла в этот режим жизни. Интересный был период.

- Переслушал последние альбомы. А ведь под твой голос с такими пронзительными мелодиями очень хорошо подошли бы поп-аранжировки в западном понимании.
- Это и была поп-музыка в западном понимании. По большому счету.

- Там довольно жесткие гитары.
- Ну и что? У Брайана Ферри тоже жесткие гитары. Это типичная поп-музыка. Мы долго думали, что бы написать в пресс-релиз, и Журавлев изобрел формулу этнопоп-панк. Никакого рока там рядом не стояло.

- Что-то наши поп-музыканты не приняли ее за свою.
- А между нашими поп-музыкантами и западными большая разница. И между поп-музыкой и попсой – тоже большая.

- Популярность – это всегда работа для большого количества людей. Может ли популярный артист быть свободным? Или он всегда зависим от публики?
- Я считаю, надо обманывать надежды публики постоянно. Попадая в зависимость от нее, ты оказываешься в рамках. Мамонов, например, никогда не отступал от своей линии. Как может человек сказать: «Да, я несвободен»? Это уже шоу-бизнес.

Я сейчас с удовольствием сняла бы с себя клеймо фольклорного элемента. И я это сделаю обязательно. Хочется чего-то авторского… А может, это кризис. Кризис среднего возраста, кризис жанра… Но я считаю, что человек должен быть свободен. По крайней мере, чувствовать себя свободным.

- Мы слышим хиты Сезарии Эворы на радио. Нужны ли вообще этномузыкантам хиты?
- Учитывая, что этномузыканты используют народную музыку, то вопрос нужно бы поставить так: есть ли в народной музыке хиты? Есть: «Ой, мороз, мороз», «Черный ворон». «Черный ворон» – совокупность этой пьяной русской тоски, когда все плохо и хочется всплакнуть. Но традиция – не для этого. Мы поем песни преимущественно обрядовые, которые пелись на урожае, при выдаче девки замуж, похоронные, свадебные и т. п. Но хиты ли они? Наверное, нет.

- Почему даже те популярные пьяные русские песни не стали в исполнении наших этномузыкантов хитами? Кроме «Валенок» Пелагеи, нечего вспомнить. Они настолько беспомощны?
- Если мы говорим о творчестве, то слово хит – ругательное. А если мы говорим о русской традиционной песне, то она хитом стать не может – у нее нет припева, очень сложный мотив, много слов.

- А вот «Верасы» пели белорусские песни так, что весь народ за ними их пел. И до сих пор по радио крутят.
- Испортили хорошие песни! (Хохочет). Выкрутилась! Это же попса. «Валенки» – тоже попса.

- Тебе не обидно, что бренд Инны Желанной не сложился в широких народных массах как имя? А более поздний бренд «Мельница» из примерно тех же степей – сложился?
- Не обидно, потому что у меня все сложилось в мировом масштабе гораздо лучше, чем в России. И обидно одновременно. За то, что в собственной стране такая музыка не нужна. У меня нет ощущения, что что-то упустила. Я объездила весь мир, а кому и где нужна «Мельница»?

Для меня «Мельница» – непонятный феномен. По мне «Тату» – лучше. Музыкальнее, слаженнее и качественнее. Мне кажется, заниматься в России ирландской музыкой, как и любой другой – африканской, бразильской, – на высоком мировом уровне могут немногие люди. Среди наших кельтообразных коллективов я таких вообще не знаю, кроме разве что Mervent. Но уж никак не «Мельница».

- Чтобы такая музыка стала популярной в России, ее надо адаптировать для нашего уха. Играя, как африканец, не станешь популярным в России.
- Может быть. Но редкие люди могут это делать на уровне. Вот я думаю про «Маркшейдер Кунст», – мне кажется, что вот они делают бразильскую музыку хорошо.

- Количество групп, играющих ирландскую и кельтскую музыку, множится на глазах. А вот играющих русскую музыку – только убывает. Почему?
- Ведь действительно так и есть. Интересный вопрос. Так исторически сложилось, что в 1917 году мы на долгое время потеряли свою связь с корнями. С 60-х годов мы долго смотрели на Запад, перенимая их традиции. А у нас, кроме советской эстрады, ничего не было. Ее наслушались досыта, и возник момент протеста. Подмены традиции вызывали отторжение у слушателя.

- Была ли подмена, когда в советское время постоянно крутили по радио и ТВ русские песни в исполнении Зыкиной и компании?
- Думаю, все же была. Лучше думать так, чем полагать, что русский народ такой темный и убогий, что слушает все подряд.

- Но тогда русские песни пели и запоминали. А теперь тинейджер не знает порой ни одной русской песни.
- Дибров недавно в «проСВЕТе» сказал такую фразу: «А теперь для самых маленьких мы покажем, что такое Роберт Плант». Понимаешь, такие вещи должны изучаться в школе. Шедевры мировой культуры, например. Не только русские народные песни. А дети знают только тех, кого крутят по MTV, а там же негры сплошные.

- Ваши творческие планы? Кто будет заниматься дистрибьюцией нового альбома?
- Мы выпустим первую тысячу дисков и будем ждать осени. В магазины пластинки не попадут, будем продавать их на концертах. На радио наши песни не берут. Говорят, и не хит, и не формат. За столом петь нельзя.

- А почему у тебя такие песни, которые нельзя за столом петь, по русской же традиции?
- А вот я после нашего разговора подумала, отчего бы мне не записать альбом русских застольных песен. Только, мне кажется, их тоже петь за столом не будут…

Гуру КЕН, для газеты "Взгляд"
Фото автора.