Насыров отнесся к делу настолько серьезно, что даже несколько раз вставал, недовольно выглядывал в коридор и наглухо закрывал двери — гримерки артистов обычно похожи на проходной двор, в нашем же случае она напоминала кабинет психоаналитика.

— Мне сложно охарактеризовать свое настроение, находясь в критическом возрасте для мужчины. Сейчас мне тридцать пять, и, честно говоря, начиная с тридцати трех лет я чувствую что-то, что сложно передать словами. Я просто от некоторых вещей в жизни очень сильно устал.

— От чего именно?

— Да вообще, от того как мы неправильно живем, от нашей демократии, от устоев, от государственности. Люди нагло врут друг другу в глаза. При этом я сам не могу найти правильный выход на практике, теоретически зная, что надо делать — на этом фоне и идет внутренняя борьба. Многие вещи я считаю знаковыми, и на них я стал обращать внимание, хотя мне все говорят "да ладно, так крыша может поехать". Не знаю, во что это выльется, но сейчас трудный момент для меня в жизни.

— Тот самый "кризис среднего возраста"?

— Наверное, да, потому что тридцать пять лет — это середина, мужчина, наверное, живет где-то лет до семидесяти. Для меня семидесятилетний старик — это человек, который уже не может ни о чем жалеть и способен спокойно с этой жизнью проститься. Кризис среднего возраста? Просто у каждого это, видимо, происходит по-своему и я никому в душу не лез за этим.

— Шоу-бизнес бросать не собираетесь?

— Шоу-бизнес в вашем представлении я уже давно бросил, я никогда не вливаюсь в какую-то дурацкую тусовку. А сцену я не могу бросить, хотя у меня, конечно, было много всяких способностей — я мог быть фотографом, архитектором, художником, заниматься наукой.

— Вы уйгур по национальности, но об этом мало кто знает.

— Это очень древний тюркский народ, родина уйгуров — территория Средней Азии, современного Узбекистана, по неофициальной статистике уйгуров около тридцати миллионов. Сейчас они живут в основном на территории Китая — это уже политика, есть такой термин "уйгурская проблема", который в среде политиков не обсуждается, потому что китайцы считают, что уйгуры — экстремисты и террористы. Но это просто люди, которых оставили без собственного государства. Что касается быта уйгуров, то это огромные семьи, где не меньше пяти детей (сам Мурат Насыров — пятый ребенок в семье. — Авт.). Уйгуры исповедуют ислам. Те, кто знают историю, говорят "все хорошее — из-за вас, все что есть хорошее в этой жизни, пошло от вас". Я знаю, что уйгуры в этом смысле все фанатики, и я сам в последнее время становлюсь таким же.

— За ситуацией в нашей стране следили?

— В общем-то, да. Я, кстати, в Донецке был, когда только Янукович начинал свою президентскую кампанию. Я выступал там 14 сентября в каком-то ночном клубе, это как раз был день рождения моего папы, очень непростой для меня день во многом. Было много странных знаков, я понимал, что мой отец являлся ко мне. Я не мог даже уснуть, находясь в Донецке. Я обзвонил всех своих близких и родных, объясняя, что со мной происходит.

Когда нас приглашали выступать на площади, когда оранжевое ваше движение поглотило все, мы, конечно, отказались — я просто не хотел свое имя связывать с какой-то жесткой борьбой, не понимал, кто есть кто.

— Вы и песню когда-то записали на украинском языке.

— Я пел песню "Я — это ты", но слов я уже не вспомню. Нет, Украина для меня — это такое своеобразное энергетическое поле. Может быть, это исходит от людей, от девушек...